Несущий Свет
Шрифт:
– Вы… имеете в виду того, кто послал вас сюда?
Старик покачал головой:
– Не ищите так далеко. Вспомните того, кто сделал это, ведь мы оба его хорошо знаем…
Арцеулов даже задохнулся от волнения. Это было уже чересчур. Чумазый Степка Косухин в роли вершителя судеб! Конечно, он, по доброте или по глупости, предупредил его той ночью, но старик имел в виду явно не это.
– Ваш друг имел на это право, – повторил старик. – Ему многое позволено, ибо платить придется дорого…
– О чем вы?
Ответа не было. Арцеулов постарался на время забыть о недобитом большевике, который так нагло влез в его жизнь. Имеет право, значит! Ладно, сейчас речь не об этом…
– Я хотел бы что-то сделать сам… Помочь вам…
– Мы не нуждаемся в помощи. В помощи нуждаетесь вы сами. Но я понял вас, Ростислав. Значит, вы уже не хотите убивать ваших соотечественников только за то, что они воюют под красным флагом?
Вопрос был поставлен слишком резко. О таком Арцеулову думать еще не приходилось.
– Дело не в этом… Наверное, вы правы, я отвоевался. Конечно, можно уехать… Но я хочу другого… Красных я ненавижу, но еще больше ненавижу тех, с синими свастиками. Вот их я готов убивать до последней секунды! Но мне хочется вначале узнать, что стоит за этим? Почему все это началось? Там, в Шекар-Гомпе…
Он не стал договаривать – слов не хватало. Старик немного подождал и кивнул:
– Я понял. Твой друг рассудил так же – но сделал это раньше. Он уже выбрал свой путь – до конца.
Ростислав невольно скривился. Выходит, краснопузый с его четырьмя классами и здесь сообразил первым!
– Вам не сделать того, что предстоит Степану. Но вы сможете другое. На этом пути чаще всего приходится идти в одиночку…
– Согласен. Когда прикажете приступать?
Старик покачал головой:
– Подумайте. На этом пути вам тоже придется идти до конца. И тут уже не поможет никто.
Теперь усмехнулся Арцеулов. Уж этим его не испугать!
– Вы, Ростислав, не боитесь смерти. Вернее, вам кажется, что не боитесь. Но, может быть, пожертвовать придется большим – готовы ли вы?
В этих словах Ростислав почуял что-то жуткое, надчеловеческое. Что же еще от него потребуют? Арцеулов верил в бессмертие души. Неужели и это? Нет, они не имеют права!..
И тут откуда-то из глубины памяти всплыли слова о тех, кто не побоится погубить душу. Тот, Кто приходил на землю, не зря упомянул об этом…
– Я согласен, – повторил он.
– Остается поговорить о награде. За все полагается воздаяние – и за дурное, и за доброе…
– Этому как-то не обучен, – усмешка вышла горькой. – Не привык торговаться… А что, господин Косухин уже запросил свое?
– Да… – ответ прозвучал ровно и холодно.
Ростиславу стало любопытно. Интересно, на чем сторговались с краснопузым? За мешок с воблой? За вагон червонцев для большевистского казначейства? Или… за «Мономах», начиненный тротилом?
Старик прав: все имеет свою цену. Иначе они, белые, были бы просто клубом самоубийц. Их цена высока – спасение России. За это он тоже готов заплатить – всем…
И тут вспомнилось услышанное от монахов в оранжевых балахонах. Огонь Арджуны! Оружие победы, спрятанное в подземельях Шекар-Гомпа! Он сделает все – и получит то, что уничтожило воинство кауравов. И тогда он сожжет Большевизию. Дотла! Не останется даже бродячих собак, чтобы выть на развалинах Смольного…
Ростислав ничего не успел сказать. Его взгляд встретился с глазами старика. Говорить ничего не требовалось – старик понимал, и Арцеулову стало страшно. Большевики превратили Россию в развалины. Он готов сжечь то, что еще уцелело…
– Я… – короткое слово выговорилось с трудом. – Мне ничего не надо. Я лишь хочу все узнать. Пусть перед смертью, за миг – но узнать.
– Все? – в голосе старика было удивление.
– Пусть не все… Но я хочу понять…
– Хорошо. Вы поймете, Ростислав…
– Жду распоряжений… – самое трудное позади, оставалось привычное – ждать приказа.
– Разве они нужны вам?
– Понимаете, я офицер, – говорить со штатским о таких вещах было непросто. – Привык получать приказы и выполнять их.
– Есть еще третья обязанность – думать, – по бледным губам скользнула улыбка. – Хорошо, пусть будет так… Слушайте…
Старик заговорил медленно, немного нараспев, словно не отдавал приказ, а читал древнее заклинание:
– Рука вождя укажет путь, рассказ друга – место… Старый дом, хранящий мудрость… Полнолуние… в полночь тень передаст тайну. Одному не унести, половину спасет спасший тебя. Зови его ночью – он придет… Вокруг смерть… подарок выручит и защитит… Воспользуйся тайной или храни ее для того, кто сделает это вместо тебя…
Память у Арцеулова была отменной. Правда, он привык получать приказы иного рода, но выслушал странные слова с невозмутимым видом и без запинки повторил их, пока еще не вдумываясь в смысл.
– У вас еще будет время обдумать, – кивнул старик. – Сейчас ночь, оставайтесь здесь, утром опасность отступит. Мы не увидимся больше, Ростислав, – ни в мире этом, ни в мире ином. Прощайте…
Последние слова прозвучали еле слышно. Темнота уже затопила мертвый город, и, когда Арцеулов щелкнул зажигалкой, неровный свет подтвердил то, о чем он уже догадался: в заброшенной часовне он остался один…
Ростислав медленно перекрестился. Странное чувство покоя охватило его, словно главное уже сделано, и остались лишь пустяки, не стоящие трудов.
Он вышел наружу и, сев на быстро холодеющем пороге, закурил, поглядывая на залитый светом восходящей луны лес, окружавший гору. Луна была почти полной. Ростислав прикинул, что до полнолуния осталось дня три, максимум – четыре…
Это было первое надежное звено. Остальное еще предстояло осмыслить. Собственно, приказ казался немногим сложнее тех, которые приходилось читать перед атакой. «Рука вождя» – Барон скоро отправит его туда, где он встретится с каким-то хорошим знакомым. Там следует спросить про загадочный дом – то ли музей, то ли библиотеку. Все прочее было непонятно: тень, тайна, которую, вдобавок, следует поделить пополам. Правда, с подарком он разобрался сразу и порадовался, что рог Джор-баши всегда под рукой…