Нет места лучше дома
Шрифт:
Фотография, которую Лола протянула Джефу, как и фотография, обнаруженная в сумке Джорджет Гроув, была вырезана из газеты. На фотографии была запечатлена изумительной красоты женщина, которой было слегка за тридцать. На женщине были бриджи для верховой езды и охотничий сюртук, а в руке она держала трофей — черно-бурую лису.
— Фотография была в жилетном кармане Чарли, — сказала Лола. — Есть какие-либо соображения, кто это?
— Да, — ответил Джеф. — Это Одри, мать Лизы Бартон, а эта фотография — одна из тех газетных фотографий, которые печатались, когда газетчики освещали акт вандализма.
Джеф
«Одри Бартон жила в доме на Олд-Милл-лейн, — подумал Джеф. — Ключ к разгадке того, что происходит, должен находиться в событиях, связанных с этим домом. Псих, который убил двух человек, оставляя эти фотографии, или играет с нами, или просит, чтобы его остановили.
Что ты пытаешься сказать нам? — мысленно спросил Джеф убийцу, как только начали сверкать вспышки фотокамер при его приближении к месту происшествия. — И как мы можем остановить тебя прежде, чем ты убьешь еще кого-то?»
43
По пути домой из магазина в Бедминстере я продолжала вести наблюдение через зеркало заднего вида, чтобы увидеть, ездит ли детектив Уолш по-прежнему за мной. Я решила, что нет, так как я не видела каких-либо признаков присутствия его черного «шевроле седана». Я забрала Джека из школы, отвезла его домой, вымыла ему лицо и руки и отвезла его к Билли, живущему поблизости, с которым Джек договорился поиграть. Когда мы приехали — Билли не плакал.
Я встретилась с мамой Билли, Кэролин Брауни, и она мне сразу понравилась. Она примерно моего возраста, с вьющимися темными волосами, карими глазами, — добрая, веселая женщина.
— Билли и Джек подружились на этой неделе, — сказала она мне. — Я рада, что у Билли есть друг, живущий поблизости. На этой улице детей его возраста нет.
Пригласив мальчиков к столу обедать, Кэролин предложила мне выпить чашечку кофе с ней, но я отказалась, сославшись на то, что мне необходимо сделать несколько телефонных звонков. Сегодня я была действительно искренна, в отличие от моей вчерашней отговорки для Марселлы Уильямс. Я должна была поговорить с доктором Мораном. В Калифорнии было около десяти часов, самое подходящее время, чтобы поговорить с ним. И я также хотела позвонить Кэтлин. Теперь, когда у Мартина стало плохо с головой, я могла доверять только ей одной, помимо доктора Морана. В отличие от доктора Морана, который полагал, что мне следовало бы рассказать Алексу правду о себе, Кэтлин без колебаний считала, что мое прошлое должно быть похоронено для Алекса.
Джек быстро поцеловал меня перед моим уходом, и, пообещав вернуться за ним к четырем, я уехала домой.
Как только я вошла в дом, я подбежала к автоответчику. Когда я с Джеком приехала домой, забрав его из школы, я заметила, что на телефонном аппарате мигает огонек оставленных сообщений, но я побоялась прослушать, поскольку Джек был рядом. Я опасалась, что это один из звонков, связанных с Лиз Борден.
Сообщение было от детектива Уолша. Он объявил, что с нетерпением ждет возможности еще раз обсудить со мной мои показания. Он полагал, что, возможно, я неправильно назвала
— Я понимаю, в каком шоковом состоянии вы тогда находились, миссис Нолан, — звучал ровный, но саркастический голос Уолша, — но в настоящее время, я предполагаю, вы смогли бы отметить время события немного лучше. Мне бы хотелось переговорить с вами.
Я нажала кнопку удаления записи, но, стирая голос Уолша на моем автоответчике, я не могла стереть того, что крылось за его словами. Его слова подразумевали, что я наврала либо в отношении времени, когда я приехала на Холланд-роуд, либо в отношении того, что не знаю точной дороги оттуда домой.
Сейчас мне даже еще больше хотелось поговорить с доктором Мораном. Он разрешил мне звонить ему в любое время дня или ночи, но я не звонила ему ни разу после свадьбы. Я не хотела согласиться с тем, что он был прав — мне не следовало выходить замуж за Алекса, не рассказав ему все о себе.
Я начала поднимать телефонную трубку на кухне, затем положила ее и достала мобильный телефон.
Все счета за пользование домашним телефоном, когда мы жили в моей квартире, направлялись напрямую моему бухгалтеру, но Алекс сказал, что после переезда они будут отсылаться в его офис. Я могла представить себе, как Алекс таращится на телефонный счет, а затем спрашивает меня, кому я звонила в Калифорнию. Счет за пользование мобильным телефоном по-прежнему приходил к моему бухгалтеру.
Доктор Моран взял трубку после второго гудка.
— Силия, — сказал он как всегда доброжелательным и успокаивающим голосом, — я часто вспоминал о тебе в последнее время. Как идут все твои дела?
— Не блестяще, доктор, — я рассказала ему, как Алекс покупал этот дом, о вандализме, о смерти Джорджет, странных телефонных звонках и об угрожающих словах детектива Уолша.
Голос доктора резко стал серьезным, когда он расспрашивал меня.
— Силия, тебе следует верить Алексу и рассказать ему правду сейчас, — сказал он.
— Я не могу, не сейчас, еще нет, до тех пор, пока я не докажу ему, что обо мне говорят неправду, — ответила я.
— Силия, если этот детектив пытается обнаружить твою причастность к смерти агента по недвижимости, ты должна воспользоваться шансом, чтобы они покопались в твоем прошлом и разобрались, кто ты. Я думаю, тебе надо нанять адвоката и защищаться, — посоветовал доктор.
— Мне знакомы адвокаты, подобные Алексу, только в сфере финансов, — ответила я.
— Продолжает ли практиковать адвокат, который защищал тебя, когда ты была ребенком? — спросил Моран.
— Я не знаю, — сказала я.
— Ты помнишь его имя? — продолжал доктор Моран. — Если нет, я уверен, что у меня хранится его имя в твоем досье.
— Его звали Бенджамин Флетчер. Мне он не нравился, — ответила я.
— Но он добился оправдательного для тебя приговора. Из чего я сделал вывод, что он проделал хорошую работу, принимая во внимания показания твоего отчима. Есть ли у тебя справочник под рукой? — не унимался Моран.
— Да, есть, — неохотно ответила я.
— Возьми справочник и найди этого адвоката, — настоял доктор.