Нет покоя нечестивым
Шрифт:
Проезжая мимо площади, Иван увидел Канру, стоящую у газетного киоска.
Ассистентка Оцеона так и не нашла способа обойти монопольную прерогативу Порохового картеля, поэтому идея о производстве оружия так и осталась лишь идеей. О возможных инвестициях они так и не договорились, потому что Иван не видел причин с кем-то делиться, поэтому у них с Канрой так и не началось никакого сотрудничества.
Времени останавливаться и завязывать беседу не было, поэтому Иван не стал останавливать машину и поехал дальше.
Нужно было проследить за ходом торгов, ведь сегодня станет наглядно видно, насколько
Глава двадцать третья. Ты сейчас не шутишь, да?
//29 сентября 2022 года, товарная биржа, г. Фелица//
– Пятьсот! – выкрикнул кто-то особо громко.
– Пятьсот – принято! – среагировал биржевой арбитр.
Иван вошёл в ложу для особо важных персон и сел на своё место. Брокеры всё так же орут, торгуясь за лучшие предложения, кто-то даже дерётся – таких выпроваживает охрана. Всё это действо походило на схватку обезьян, сражающихся за самые вкусные плоды.
– Мы расторговались, – сообщил Бикс.
– Какие результаты? – спросил Иван.
– Заключено восемь контрактов на поставки до конца года, – ответил Бикс. – Суммарная выручка будет восемьсот семьдесят три тысячи кеонов. Но надо будет поставить сто тонн консервов восьми заказчикам до Нового года, по фиксированной цене.
Иван начал считать в уме. Банка тушёнки весит полкило…
– Четыре кеона и тридцать шесть рикс за банку? – спросил Иван. – Они с ума сошли?
Бикс лишь развёл руками.
Учёными ещё не было установлено пределов человеческой жадности… и тупости. Лихорадочно перебивая друг другу цену, брокеры, за время отсутствия Ивана, раскрутили цену тушёнки премиум-качества до невероятного значения. Такая цена банки тушёнки, на нормальном рынке, просто невозможна, а здесь разогналась за час.
– И торги продолжаются до сих пор, – улыбнулся Бикс. – Но мы на этом уже ничего не поимеем. Правда, скоро будут брошены новые партии лезвий.
– Посмотрим, во что всё это выльется, – произнёс Иван.
– Ты заработал целое состояние за час, – непонимающе уставился на него Бикс. – И так спокоен?
– А разве нужно плакать или кричать от радости? – с усмешкой спросил его Иван. – За нами наблюдают. Они следят за моей и твоей реакцией на результаты торгов. Исходя из этого, будут сделаны далекоидущие выводы, на основе которых будут предприниматься определённые действия в будущем. Если они подумают, что я здесь просто ради денег, действия будут одними, а если подумают, что мне нужно что-то ещё, начнут сомневаться, раздумывать и, возможно, совершать ошибки.
– Слишком сложно всё в столице, – вздохнул Бикс.
– Наоборот, здесь даже проще, чем в провинции, – вновь усмехнулся Иван. – В провинции люди, обычно, не ведут сложную игру, в правилах которой сами не до конца разбираются. В провинции люди склонны решать проблемы напрямую, без экивоков и обходных путей, а тут… Тут целые ритуалы и сложные схемы, обусловленные традициями и принятыми условиями сосуществования больших куч денег друг с другом.
– Для тебя, может, просто, – Бикс почесал затылок. – Но ты, ясен-красен, откуда-то из Флиара, привычный к такому. А мы – простые люди, просто не понимаем эти столичные и флиарские заморочки…
Флиар – это очень древняя республика. Но республика несколько странная. История у Флиара богатая, насыщенная, с неоднократным падением республики в пучину полноценной диктатуры и, иногда, даже обратно в дикий феодализм. Сейчас, насколько знал Иван, уже Седьмая республика, Директорат которой централизовал всю власть в столице, Лоодрейне, отняв все крупицы автономии у регионов, что позволило обратить внимание на внешний мир. И, когда в Саскохоре полыхнуло, республиканцы воспользовались ситуацией. Естественно, что Республиканский Альянс Саскохора скопировал государственное устройство именно у Флиара, даже орган законодательной и исполнительной власти назвали Директоратом.
– Если хочешь продержаться в этом обществе подольше, то лучше начинай поскорее осваивать столичный этикет, – посоветовал ему Иван. – Для начала будет неплохо найти хорошего репетитора, из тех, кто работал ещё при короле. Манеры, речь – всё это важно для ведения дел со столичными дельцами. Как только с тебя спадёт «провинциальный лоск», тебя, конечно, не примут в общество, но начнут смотреть чуть менее презрительно, как на «условно своего».
– Я не хочу вливаться в этот мутный вертеп, – покачал головой Бикс. – Всё, что мне нужно, я могу получить здесь, работая на тебя.
– Дело твоё, – вздохнул Иван. – Когда наши бритвенные лоты?
Бикс прислушался к крикам, после чего посмотрел в свой блокнот.
– Через… восемь позиций, – ответил он. – Сейчас торгуют замороженной рыбой, но это закончится быстро.
С рыбой стараются не связываться, так как продукт, несмотря на вполне доступные рефрижераторы, всё равно слишком скоропортящийся для биржевых торгов. И тут Ивана посетила мысль, что это ещё одно перспективное предприятие.
Бессмертная килька в томате, прозванная в народе «братской могилой», балтийские шпроты, скумбрия, лосось в собственном соку – Иван не особо любил рыбные консервы, но знал, что ценителей в Союзе всегда было навалом. И в постсоветском пространстве рыбу не забыли, пусть и перестали потреблять в былых масштабах. Это ведь отличная закуска к алкоголю, если подумать. В том же Флиаре, славящимся тысячелетней школой изготовления различных напитков, рыбные консервы могут поиметь невиданный успех…
– Запиши на завтра, обдумать технологию изготовления рыбных консервов, – велел Иван Биксу.
– А что, такое тоже можно? – спросил тот.
– Можно, – кивнул Иван. – Деликатес, каких поискать. Но нужно вникать в детали, экспериментировать… Посмотрим.
Если бы ему никто не мешал, как оно обычно бывает на воображаемом российскими либералами Западе, можно было бы построить гигантскую консервную империю, с баснословными барышами, устойчивую и масштабную монополию, а его взгляды на жизнь не позволили бы ей делать то, за что эти монополии ненавидят. Правда, после его смерти, монополия станет классической монополией, но это будет не его проблемой. Только это всё мечты. Потому что прямо сейчас, заработав столько на товарной бирже, он вступает в смертельную игру. Бросает вызов столичным дельцам, которые уже давно должны были начать реагировать, но не реагируют.