Нет повести печальнее
Шрифт:
Знакомство на следующий вечер состоялось. Народу собралось довольно много. В зале стоял равномерный гул. Никакого громкого смеха или возгласов не наблюдалось. Все проходило, как и всегда, в рамках светского приличия. Люди стояли повсюду небольшими группками и переговаривались, держа в руках бокалы с винами и шампанским. Их отпрыски вели себя соответствующе. Девушка оказалась симпатичной, но на взгляд юноши слишком зацикленной на учебе и скучной. К тому же очки на носу несколько обескуражили Юрия. Его приятельницы с плохим зрением предпочитали носить линзы.
Они немного поболтали
– Закончишь институт и милости просим! Глядишь, мое место займешь. Учись хорошо. Илона к тому времени Кембридж закончит. Карьеру надо строить уже сейчас.
Романовский поблагодарил:
– Спасибо за теплые слова. Я буду стараться.
Раут, уж если говорить честно, показался ему скучноватым. Возможно дело было в английских леди и джентльменах, их манерах и сдержанности. Музыка играла, но танцевало всего несколько пар и то, по их виду можно было предположить, что они собрались уснуть, прижавшись друг к другу. Юрий, конечно, блистал перед всеми знанием английского, полученными в специализированной школе, вежливостью, этикетом и умением вести светскую беседу. Родители были весьма довольны поведением сына. Инна Станиславовна подхватив сына под ручку и отведя в сторону, шепнула:
– Мы не зря платили за твое обучение. – Заметив, что Илона Коваленко разговаривает с каким-то молодым человеком, обратила внимание сына: – Тебе, я думаю, стоит подойти к девушке и пригласить ее на свидание.
Юрий попытался отказаться:
– Мама, она мне не нравится.
Мать улыбнулась:
– После нескольких дней общения это пройдет. Илона блестящая партия для тебя, поверь нам с папой! Не стоит упускать шанс после института сразу шагнуть наверх. Тем более, мы же не настаиваем на немедленной женитьбе. У тебя и у нее впереди пять лет, развлекайся, мы ни в чем тебя не собираемся сдерживать. Илона пробудет в Москве всего неделю и ты сейчас просто обязан ежедневно встречаться с ней. Приглашай на выставки, в музеи, раз уж театры закрыты. Просто гуляйте. Сходите в кафе, поешьте мороженого. Мы с папой все эти годы старались устроить твою карьеру. Подойди к Илоне…
Инна Станиславовна с улыбкой, но довольно сильно, подтолкнула сына к девушке. Парню ничего не оставалось делать, как подчиниться. «Соперник» с великим неудовольствием воспринял его появление и пару раз пытался собственным телом оттеснить Романовского в сторону, но того уже увлек азарт соревнования и он не собирался сдаваться. Благо атлетическая фигура позволяла выдерживать незаметные толчки «чужака» и даже отвечать на них. Юрий сыпал комплиментами Илоне направо и налево, пока не завладел полностью вниманием девушки. Она перестала обращать внимание на другого парня и тот вынужден был отойти в сторону.
До конца раута юный Романовский не отходил от Илоны Коваленко. Та без умолку трещала о своих друзьях в Кембридже, о подружках и о том, как они развлекаются в выходные и после учебы. Беззвучно хохотала, прикрывая рот ладошкой и стараясь сделать так, чтоб никто не видел этого. Временами у Юрия начинало сводить скулы, так ему хотелось зевнуть, но он сдерживался. С вежливой улыбкой продолжал слушать, иногда задавая ничего не значащие вопросы. Было похоже, что он
Та неделя была самой мучительной для младшего Романовского. Он вынужден был терпеть ее болтовню о приятелях в Кембридже и их развлечениях во время занятий. Неприятным открытием было то, что Илона практически не знает настоящей России, так как детство и юность провела в США, Великобритании и других англоязычных странах. Коваленко повсюду таскали дочь с собой. Все ее познания о родине оказались почерпнутыми из книг и разговоров родителей. Волей-неволей, но Юрию пришлось представить Илону Коваленко приятелю Кириллу Лагутину, с которым они столкнулись на Арбате.
Кирилл был единственным сыночком двух светил медицины, которым постоянно не хватало времени заняться «ребенком». Бабушки и дедушки проживали в ближнем зарубежье. Переезжать они не желали, несмотря на настоятельные просьбы «детей». Парень фактически оказался предоставленным сам себе, если не считать гувернантки и домработницы, постоянно проживающих в квартире. Но их он в грош не ставил, а про гувернантку однажды шепнул Юрию:
– В постели просто супер! Что захочу, то и делает!
Романовский ахнул:
– Так она же старая!
Приятель хихикнул:
– Зато с опытом! Такое в постели вытворяет, словно боится, что сексом в последний раз занимается. Хочешь попробовать?
Юрий отказался. То, что объединяло двух парней трудно было назвать дружбой. Воспитанному Романовскому, которому всегда указывали, как себя держать и вести, хотелось свободы. С Лагутиным было интересно. У него совершенно не было «тормозов». Он мог запросто заговорить с любой симпатичной девчонкой, что угодно сказать родителям и назвать вещи своими именами.
Юрию было прекрасно известно, что приятель с восьмого класса затаскивает в постель одноклассниц и просто знакомых девчонок. Очень часто значительно старше себя. Он болтал на сленге, которого взрослые не понимали и казался таинственным и недосягаемым. Сын дипломата многое перенял у него, хотя старался дома этого не показывать, продолжая оставаться для бабушки с дедушкой «стерильным» мальчиком. Несколько раз Кирилл предлагал ему «перепихнуться» с девчонкой в его квартире, но Юрий отказывался наотрез. Что-то удерживало его. Приятель смеялся и подшучивал:
– Решил невинность сохранить до свадьбы? Да ты просто ангел!
Надо сказать, Юрий встрече не обрадовался. У Лагутина редко что задерживалось за зубами, да и говорил он всегда с усмешкой, что многих приводило в состояние замешательства. Кирилл мог ляпнуть что угодно. Романовский страшно пожалел, что не заметил его чуть раньше. Они с Илоной как раз разговаривали о живописи, проходя мимо многочисленных выставленных на Арбате полотен. Очень часто останавливались, чтобы полюбоваться на тот или иной шедевр. Приятель шагал навстречу с бутылкой немецкого пива в руке. Увидев Романовского с девушкой, да еще и державшимися за руки, Кирилл окинул Илону оценивающим взглядом с головы до ног. Особенно внимательно посмотрел на слегка затемненные сверху очки и выдал: