Нет пути назад
Шрифт:
Пусть стоит. А мне пока надо… по делам отъехать…
Россия, Санкт-Петербург
Крестовский остров
Вечер 2 марта 2017 года
Путилов был действительным тайным советником – это второй чин Табели о рангах, сооветствующий моему званию полного адмирала. Выше – только звание действительного тайного советника первого класса, которое носили всего двадцать человек за всю историю России, последним из них был Каха Несторович Цакая, которого в просвещенных кругах ненавидели до сих пор, столь полезен он был государству и Престолу. Выше было просто некуда, он сам это понимал. Многие годы он возглавлял организацию, которая еще до начала нового тысячелетия считалась первой в неофициальной табели о рангах спецслужб Империи. Собственная Его Императорского Величества
Потому нетрудно догадаться, как ко мне относится Путилов. Дело не в нем и не во мне. Дело в том, что военные и флотские отняли у гражданских право определять безопасность державы, а вместе с этим власть, влияние, ассигнования из казны. Путилов никогда такого не прощал и не простит, он бюрократ. Его поле битвы – конторский стол.
Проблема в том, что Путилов и его поддержка сейчас нужны как воздух. Если и Путилов будет за них, все. Кончено…
Я знал, что я поступаю неправильно. Что единственная спецслужба, в которой я мог быть более-менее уверен, – это отдел специальной документации МИД, дипломатическая разведка, аналог Консульского отдела Госдепартамента САСШ. Но обратиться туда я не мог по двум причинам. Первая: ОСД МИД занимается в основном сбором информации, причем за рубежом. Второе: обращаясь туда, я подставил бы Юлию, а я этого допустить не мог.
Да, есть и третье. Ксения просто взвилась бы. У нее мужской склад ума, но до определенного момента. Не стоит испытывать ее на прочность, тем более сейчас.
Так что оставался Путилов. Но чтобы привлечь его на свою сторону, надо было потрудиться. И хорошо знать, каким именно образом «поддеть» его так, чтобы он оказался на моей стороне, а не на их. Путилов был из тех, кто выбирает сторону по холодному расчету, а не по велению сердца…
Мало кто знал, что Путилов любит футбол. Он был не из тех людей, которые афишируют свои увлечения, и уж точно не из тех, кого можно представить на трибуне с факелом, флагом и разукрашенным лицом. Но он был футбольным болельщиком, причем очень активным, болел за футбольный клуб КЛС [70] и выкупал ложу на «Петровском» точно так же, как другие люди выкупают ложу в Михайловском [71] . Все-таки низкое, не дворянское происхождение давало о себе знать – я решительно не понимал, что люди находят в том, что двадцать дураков пинают мяч на протяжении полутора часов. Впрочем, это личное дело каждого, и ежели кого нечаянно оскорбил, прошу простить…
70
Клуб любителей спорта – санкт-петербургское спортивное общество, основано в 1888 году. ФК КЛС – один из старейших футбольных клубов страны, четырнадцатикратный чемпион России по футболу. Домашняя арена – стадион «Петровский».
71
Михайловский театр – императорский театр французской музыкально-драматической труппы. Имел не меньший успех, чем Мариинский (большой императорский, Михайловский был малым императорским).
На «Петровский» я подъехал уже после окончания рабочего дня. В Санкт-Петербурге он начинается в семь часов утра и заканчивается в шестнадцать, чем имперская столица в корне отличается от купеческой Москвы, где любят поспать и открываются не ранее девяти. Никакой машины, подходящей для управляющего делами Собственной, Его Императорского Величества Канцелярии,
Стадион напоминал упавшую на землю летающую тарелку, коими сильно увлекались в конце прошлого века. Около него постоянно кружился народ: жучки торговали билетами на крайние матчи, которые иссякали в кассах уже через несколько часов после начала продаж, тут же продавали клубную символику в бело-черном цвете КЛС. Здесь же ошивались те, кого в Италии называли «тиффози». Футбольные болельщики, хулиганы. Полиция предпринимала против них меры всякий раз, когда драки после матчей перерастали в откровенные погромы, полицеймейстер Санкт-Петербурга в выступлении по телевидению даже угрожал пустить наиболее рьяных по статье о массовых бесчинствах, но это лишь немного остужало горячие головы. Каждый раз, как только играла любимая команда, жители близлежащих районов поступали так, как поется в старой песенке: «Запирайте етажи, нонче будут грабежи» [72] .
72
На самом деле это, конечно же, Блок, его «Двенадцать». Но в этом мире революции не было.
Я купил шарф в черно-белых тонах, залихватски обернул вокруг шеи, чтобы не чувствовать тяжелых и недобрых взглядов со всех сторон. Зашел на стадион через центральный вход – мне надо было в ложи…
У лож меня остановили. Неприметные, но одеты немного теплее, чем по сезону. То же, как и у меня, – у одного шарф, у другого залихватская простонародная кепка в цветах команды, но ставлю сто против одного – не болельщики.
– Вы куда, любезный?
– Попечительский совет здесь собрался?
Смотрят. Улыбаются. Не признали. Достаю собственную карточку. Черный орел переливается на тонком пластике.
– Извольте сообщить господину Путилову – дело срочное и неотлагательное…
Один остался контролировать меня. Другой чуть отошел, заговорил в рацию.
– Известное вам лицо выйдет, как освободится.
Однако. Но я не гордый, я подожду.
– Господа, где тут соленые сухарики продаются, не подскажете?
На зеленом газоне дети из школы олимпийского резерва увлеченно пинали мяч.
Путилов появился через полчаса. Неприметный, среднего роста, он сильно отличался от похохатывающих купцов из Попечительского Совета. Те, дабы выказать человеку свою привязанность, обнимали и били по спине так, как будто хотели помочь поперхнувшемуся. Но я уверен, что они знали свое место. Если бы Путилов захотел, они бы заткнулись разом.
– Здесь свободно?
Издевательский вопрос. Весь ряд свободен. Родители и прочие зрители сидят в секторах намного ниже.
– Извольте. Угоститесь? – Я протянул большой бумажный пакет, полный солеными сухариками.
Путилов сунул руку, достал полную горсть небольших, крепко посоленных и натертых чесноком сухариков и небольшую телефонную карту на шестнадцать гигабайт. Как ни в чем не бывло принялся грызть сухари.
– Что там?
– Кабульские дела. Сеть по переправке денег. Кабул – Тегеран. Дальше либо Ростов, либо Москва, либо Санкт-Петербург. Основное – Москва. На конце цепи – один ваш знакомый.
– Кто?
– Кордава.
Путилов аппетитно хрустел сухариками.
– Я думал, это скорее ваш знакомый, господин адмирал.
– И я тоже так думал…
Кордава ненавидел Путилова. Путилов ненавидел Кордаву. Это было еще до Польши, причин этого я так и не знал.
Но они мне и не были нужны.
По аккуратно подстриженной зеленой траве бегали пацаны из олимпийского резерва. Белые футболки, черные шорты, местные цвета. Азартно кричали: «Пасуй! Открылся! Бей!» Все это походило на бой… да, на бой. Точнее, на перестрелку. Перестрелка – командная игра. Дай бог, чтобы их командные игры ограничивались лишь футболом. Дай бог, чтобы им никогда и никто не объяснил, как за деньги пробивать по собственным воротам…