Нет слова «прощай»
Шрифт:
Были и другие приметы близкой осени. Засыхали кустики черники. Тут и там робкие цветы вспыхнули яркими красками. Наливалась черемуха, зрели дикие вишни. На полях за озером скоро можно будет собирать урожай. Местами уже желтели тополя, а на берегу островка клен вдруг загорелся ранним багрянцем, ярко выделявшимся в зелени ивняка.
Птенцы куропатки, которые в начале июля были похожи на комочки взъерошенных перьев, уже не спасались бегством в высокую траву под защитой своей суетливой матушки. Теперь они летали, обретя неизведанную силу, и стоило
Кену было грустно. Каждый год одно и то же. Поначалу долгое время кажется, будто теплая, щедрая пора никогда не кончится и все дни будут такими же яркими и неувядаемыми. Но потом вдруг замечаешь желтеющие листья или утиный клин в утреннем небе и понимаешь, что лето на исходе.
«Ничего! — подумал Кен, вылезая из воды на разогретые солнцем доски причала. — Все-таки остается еще целая неделя. А за неделю можно успеть очень много! Семь дней, которыми можно насладиться сполна, семь бесценных дней — ведь они последние. А если повезет и свидетельство мистера Симпсона поможет, лето завершится куда веселее, чем можно было ожидать».
Всю последнюю неделю Кен с Полем почти не расставались. Они разведали новые водные пути, нехоженые лесные тропы. Побывали они и в местах, знакомых им по прежним прогулкам.
Рыбачили в той никому не ведомой речушке, где водились форели; добрались на лодках до своего любимого острова на озере Сигнит-Лэйк.
— Хорошо бы тебе пожить здесь осенью, — как-то раз сказал Поль. — Это самое лучшее время.
— Конечно, хорошо бы, — ответил Кен. — А что тут такого особенного осенью?
— Дел у нас полно! В это время мы собираем урожай дикого риса. Трудная работа, но зато веселая… Осенью попадается самая крупная щука. Я в октябре таких огромных щук ловил — ты даже не поверишь!
— А мелкая щучка как?
— Мелкая в эту пору плохо клюет. Да и окунь тоже. А вот крупная щука просто звереет от голода, как только похолодает. Мы съездили бы с тобой на озеро Сигнит-Лэйк и…
Поль вдруг умолк, поняв, что его планам не суждено осуществиться.
— Я бы с удовольствием, — сказал Кен. — Только вот как это сделать?
— И еще, осенью охота хорошая, — продолжал Поль. — Куропатки и утки. Осенью мы всегда едим досыта.
Оба смолкли, думая о том, что лето миновало.
— Знаешь что, ведь в начале октября праздник — День благодарения! — воскликнул Кен с надеждой в голосе. — В понедельник мне не надо в школу. Можно будет тогда поохотиться?
— Самое время, — ответил Поль. — А что ты задумал?
— У меня такая мысль: приехать сюда на три дня: субботу, воскресенье и понедельник. Не знаю только, разрешит ли отец.
— Ты мог бы приехать сюда в пятницу вечером, — сказал Поль. — Дачный поезд осенью уже не ходит, но трансконтинентальный прибывает сюда около одиннадцати.
— Конечно! А вернуться можно утренним поездом в понедельник или, еще лучше, во вторник. Я тогда опоздаю всего лишь на два урока.
— И мы поохотились бы на куропаток и диких уток и съездили бы на рыбалку, и еще…
— Знаешь, лучше не надеяться, — сказал Кен. — Я не уверен, что отец мне это позволит. Ведь тогда нельзя будет заколотить дачу да и лодку придется оставить у причала.
— Мы с тобой вдвоем могли бы потом заколотить дачу, — предложил Поль. — И убрать лодку тоже. А я отвез бы тебя на станцию…
С каждой минутой мечта об осенней встрече все больше захватывала друзей.
— Как ты думаешь, сможешь приехать? — спросил Поль.
— Не знаю. Во всяком случае, постараюсь. В пятницу вечером, когда приедет отец, я поговорю с ним.
Теперь, когда появилась надежда на встречу в начале октября, мальчики с еще большим нетерпением ждали приезда мистера Уоррена. С волнением думали они о том, какие вести о деле оджибуэев привезет он из города. В последние дни мальчики ни разу не заговаривали на эту тему, но и ни на минуту не забывали о ней. Только бы юрист отнесся к свидетельству мистера Симпсона так же серьезно, как они сами!
В пятницу вечером Кен примчался на станцию к приходу поезда раньше всех. На перроне он столкнулся с начальником станции, но мистер Морли не ответил на его поклон. Он был крайне неприветлив с Кеном, после того как полиция арестовала Леза Кроу и Динни Хэккета и выпустила на свободу обоих индейцев. Кена это не очень трогало. Он только недоумевал: до чего должен быть озлоблен человек, если он ненавидит другого лишь за то, что тот помог индейцам! Так или иначе, враждебность начальника станции с лихвой искупила дружеская улыбка, которой Кена встретила дочь мистера Морли Джэнет.
Кен немного поболтал с мистером Симпсоном, а потом снова пересек полотно и возвратился на перрон. Здесь он увидел на черной доске надпись: «Поезд прибывает без опоздания». И вскоре Кен услышал гудок, донесшийся из-за поворота на дальнем берегу озера.
Солнце уже было низко над горизонтом, и в вагонах горели огни, когда поезд остановился у вокзала.
Кен окинул взглядом вереницу вагонов, из которых уже начали выходить дачники, приехавшие в Кинниваби. Одним из первых на перрон сошел мистер Уоррен, и Кен кинулся ему навстречу. Подбежав к отцу, Кен пытливо заглянул ему в глаза: какие новости он привез?
Мистер Уоррен внимательно посмотрел на Кена и улыбнулся.
— Думаю, все будет в порядке, — сказал он. — Юрист говорит, что свидетельство Симпсона в корне изменяет ситуацию. Он считает, что теперь дело уладится.
Кен вздохнул с глубоким облегчением.
— Правда? — спросил он. — Мы и в самом деле победим?
— Пошли к лодке! — сказал отец. — Когда приедем домой, я расскажу тебе все по порядку. Но похоже на то, что мы действительно выиграем дело. Юрист просил тебе передать: он уверен, что оджибуэи останутся на своей земле.