Нет ведьмы яростней
Шрифт:
— Не спешите… — начал было я, но она лишь бросила на меня презрительный взгляд и вошла в кабинет.
Харшоу разговаривал с кем-то по телефону. Сказав еще несколько фраз своему невидимому собеседнику, он наконец повесил трубку.
— Пригнали машину?
— Нет, — ответил я.
— Почему? — свирепо спросил он.
Он вообще часто кричал и командовал. Можно было подумать, что он около трех десятков лет прослужил в армии унтер-офицером. Это был коренастый человек с квадратным лицом, лет пятидесяти пяти.
Я непроизвольно ответил.
— Он расплатился с мисс Гарнер.
— Ну что ж, тогда другое дело. Только боюсь, что в следующем месяце нам снова придется брать его за глотку. Кстати, что там горит? Ткацкая фабрика?
— Нет. Ресторан напротив нее.
— Ну хорошо. Оставайтесь пока в конторе, а я схожу позавтракать.
Я разозлился. И так я уже потерял напрасно почти всю первую половину дня, а теперь он собирается смываться.
— Я с удовольствием посижу в бюро, мистер Харшоу, но только сперва я сам позавтракаю.
Он покосился на меня.
— Вас, видимо, не устраивают мои условия работы?
— Возможно, что и так.
Я вышел из кабинета вместе с мисс Гарнер. Она шла на свое рабочее место, в комнату оформления документов.
— Спасибо! — сказала она мне.
— Не будем об этом…
Я пересек улицу и вошел в ресторан. Там почти никого не было, и официантка подошла ко мне еще до того, как я успел сесть за столик.
— Как вы думаете, им удастся погасить пожар?
— Откуда я знаю! Я там не был… Говорят, у вас здесь хорошо готовят жаркое. У вас есть меню?
— Из горячего сейчас ничего нет. Все повара помчались смотреть пожар. Но я могу принести вам сэндвичи.
— Нет, не стоит. Тогда дайте просто стакан молока и пирожное.
Вскоре я уже ковырял сухой торт, запивая его молоком, и думал о красотке, которая из собственного кармана оплачивает прокат машины нахального сторожа бездействующей нефтескважины. И почему тот так нахально ей улыбался? Не стесняясь свидетеля, он буквально раздевал ее глазами. Наверняка знает о ней что-нибудь компрометирующее. Я оставил деньги за завтрак на столике и вышел из ресторана. Теперь нужно зайти в банк. На счету в Хаустауне у меня оставалось около двухсот долларов, которые я не успел забрать перед отъездом сюда. Надо немедленно перевести их — ведь у меня в кармане не больше сорока долларов.
Я прошел почти по всей улице и не встретил ни души. Вдалеке, над крышами, на фоне дыма, к небу взметнулись снопы искр.
"Наверное, обвалилась крыша?" — подумал я.
В банке было сумрачно и немного прохладнее, чем на улице. В кассовом зале — ни одного служащего. За одним из зарешеченных окошечек пачка денег.
"Может быть, кассира свалил с ног апоплексический удар, -подумал я. — Ведь нельзя же оставлять деньги так, у всех на виду…"
Тут позади меня раздались шаги и чей-то голос произнес:
— Вы не знаете, что горит, мистер Джулиан? Я слышал вой сирены и топот ног бегущих людей…
Я обернулся. Это был старый негр в драных штанах и светлом свитере. На голове его была надета широкополая шляпа. А на глазах — темные очки. Он был слепой.
— В зале никого нет, папаша, — сказал я ему.
— Но мистер Джулиан всегда должен быть на рабочем месте…
— Во всяком случае, я его не вижу.
— А вы знаете, что горит?
— Знаю. Горит ресторан, что напротив ткацкой фабрики.
Он вышел из банка, постукивая перед собой палкой. В этот же момент открылась одна из внутренних дверей и в зал вошел человек лет шестидесяти. Отрешенный взгляд и высокий лоб делали его похожим на учителя математики.
— Надеюсь, я не заставил вас долго ждать, — извинился он и улыбнулся. — Вы знаете, весь город отправился смотреть на пожар.
— Ничего страшного, я здесь не более минуты.
Он сел на свое место у окошечка.
— Чем могу быть вам полезен?
— Мне нужно открыть счет.
Я быстро оформил перевод денег из Хаустауна и, задумавшись, побрел на работу. Судя по всему, пожар в городе взбудоражил всех жителей.
Днем я продал одну машину, и мое настроение улучшилось. Глорию Гарнер я видел только раз, да и то мельком, когда она выходила из конторы с какой-то девицей. Немного позднее мы закрыли контору, и я сел в свою машину, чтобы отправиться домой. Стоял знойный день, и, приехав домой, я сразу принял душ. Но это мало помогло. Натянув на себя шорты, я сел у окна и стал смотреть на задний двор. Солнце уже садилось. Потом я надел чистую рубашку, брюки и спустился в ресторан. Когда я поел, было лишь семь часов.
Идти в кино не хотелось, а других развлечений в городе не было. Тогда я решил просто покататься на машине. Помимо своей воли, я вскоре очутился на Южном шоссе, по которому мы ехали утром с мисс Гарнер. А вот и река. Под светом луны она была словно жидкое серебро. Мне страшно захотелось выкупаться. Я вышел из машины, спустился к реке, разделся и вошел в воду. Вода оказалась холоднее воздуха. Я поплескался в воде несколько минут, вышел и растянулся на песке.
Когда я вернулся домой, было все также удручающе жарко. В соседней комнате кто-то громко читал Библию. А я все никак не мог забыть Глорию Гарнер и Саттона. И только когда я разделся и уже начал погружаться в дремоту, мне в голову пришла совершенно другая мысль. Я подумал, что ограбить банк в этом городе — плевое дело. С этим может справиться даже один человек…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На следующее утро я снова поцапался с Харшоу. Он хотел заставить меня мыть машины, а я послал его ко всем чертям. Пришлось этим делом заняться другому продавцу, мистеру Гулику, пожилому человеку с грустным взглядом.
— Что с вами, Медокс? Вы взрываетесь из-за каждого пустяка, — спросил меня Харшоу.
— Вы меня наняли в качестве продавца, а не мойщика.
— Но поймите же вы, что грязные машины нельзя ни продать, ни отдать в прокат. А вы всю черную работу сваливаете на Гулика.