…нет воспоминаний без тебя
Шрифт:
Часть IV
Время вне любви
Ведь за пределами любви – что можно отыскать?
Там только глупость или желчь, там пусто и темно.
1
...Отпустить прошлое – значит суметь сказать вслух «всё прошло»...
Сильный человек в настоящем – слабый человек в прошлом. Таков и я. Сильными не рождаются, мы приходим в мир слабыми, все без исключения. Крепчаем по мере взросления. Сильные люди редко признают в себе наличие силы. Им легче назваться слабыми, хотя бы про себя. Оправдать тем
На пути к мечте не раз разочаровывался в своей силе. Отчаяние толкало на поступки, за которые впоследствии становилось стыдно. Отчаяние толкало на глупые безумства, о которых сейчас стараюсь не вспоминать. Горсть таблеток, разъедающая сухой желудок. Побег туда, где тьма поглощает свет. Поиск души, затерявшейся среди обид, боли, вопросов без ответов. Думал, что в отчаянии я разыщу себя. Заблуждался... Изменить пережитое невозможно, лучше принять его со словами: «Это было...» Отпустить прошлое – значит суметь сказать вслух «всё прошло».
Именно эти слова я произнес в одно январское утро. В тот день небо крошило облака миллионами мелких снежинок, воздух наполнялся мятной свежестью, город оживал после трехдневного ливня. Снег принес ясность. Просветление. Былые проступки пронеслись перед моим мысленным взором. Стыдливо-горящие щеки. Замерзшие руки в карманах коричневой куртки. Губы, замерзающие даже под колючим шарфом. Не ждал прощения – сам простил себя. Взглянул в витрину – у отражения из глаз лились два ручейка слез. Слезы надежды. Слезы желания жить. И я решил – не начать всё заново, а жить дальше. Продолжать жить. Я всего лишь двинулся дальше. Из прошлого в настоящее, из настоящего в будущее...
На следующий день уехал в Стамбул. В город контрастов, где легко стать несчастным и еще легче – счастливым. В город души, где солнце засыпает под колыбельную Босфора и просыпается за минаретами мечетей под звуки азана. Здесь получил силу. Здесь ежегодно праздную свой День возрождения. День возвращения к жизни. Получилось перевернуть страницу. Принять себя таким, какой есть. Сохранив умение грустить, полюбив душу, на которой до сих пор заметны рубцы прошлого... Сегодня мой День возрождения. Сегодня небо над Стамбулом так же крошит облака миллионами мохнатых снежинок. Лучшее – впереди. Надо верить...
...Опасаюсь февраля – болезненного перехода от пугающей зимы к окрыляющей весне. Стена сумбурных настроений между двумя временами года. «Кто преодолеет сумасшедший февраль, будет награжден волшебством весны» – восточная поговорка. Посленовогоднее настроение делает январь мимолетным. Дни незаметно сменяются неделями. Стрелки часов стремительно приближаются к началу отсчета второго месяца нового года. Однажды открываешь глаза, смотришь на календарь. Листок с уже вчерашней датой. «31 января». Встаешь с кровати и уничтожаешь последнее напоминание о январе. Все, двери перед февралем открыты – теперь надо быть осторожнее. Следует запастись силами, чтобы сохранить послепраздничное тепло. Оно понадобится. 29 дней: суматошных, переменчивых, с частыми проявлениями зимней агрессии, с редкими вспышками подступающей весны...
Февраль для меня – испытание. Если выдержу, буду вознагражден первым поцелуем весны. Дождаться бы марта. Моего месяца: в двенадцатый день марта моя душа обрела оболочку... Знаю, февраль вдохнет в мою, точнее, в наши души грусть – впереди разлука. Снова. Трудно делать вид, что ничего особенного в ближайшее время не ожидается. Мне страшно. Страшно от очередного расставания, от слез на любимых щеках, от предстоящего «прощай» – самого ненавистного слова на свете. Хочу зарыться в снег, переждать февраль в белоснежном царстве. Заморозить сердце, чтобы перестало чувствовать. На время. Оттаю потом, с приходом весны. Весной даже страшное кажется пустяковым. Весной слезы высушивает в цветочно-завораживающий воздух. Весной расцветают сердца...
Но мне нужно возвращаться туда, куда зовут обстоятельства. Туда, где я зарабатываю деньги на достойную жизнь в городе души. Где должен находиться на основании глупых бумажек – документов. Где родилась моя оболочка, но где задыхается душа. Но здесь меня ждут Они: Зейнеп, Гюльсюм, Айдынлыг, Босфор... Ради них должен бороться.
Значит, опять будут электронные письма, килобайты отчаяния. Слезы вместо слов в телефонных разговорах. Боль одного сердца на двоих – опять... Выстоим ли мы снова? Пока не хочу об этом думать. Пусть сказка продолжается... Я покину Стамбул с одной надеждой, на скорейшее возвращение. Уже навсегда. Сёз [67] .
67
Даю слово (турец.).
2
...За штормом – штиль, за штилем – шторм. Законы природы распространяются и на человеческие отношения...
Боль растекается по телу. Невидимая рука безжалостно скручивает желудок. Слез нет – глаза обожжены бессилием. Отчетливо видишь окружающий мир и ничего не понимаешь. Вроде бы знакомые предметы, люди, обстановка, но все кажется чужим. Протягиваешь руку к хрустальному купидону на тумбочке – и тот моментально разлетается на мелкие осколки, странно застывающие в воздухе...
Сырая скамейка в парке. Один. Вдалеке ото всех. Сигарета за сигаретой, вдох за выдохом, мысля за мыслью. Стайка голодных ворон рядом жалобно каркает; что-то выклевывают в снегу. «А мне нечем вас угостить...» Одна из ворон поворачивается на мой голос. Вертит головой. Наверное, что-то отвечает, но я не слышу ее. Как я могу кого-то услышать, если сейчас не слышу даже своего сердца?.. Мысленно складываю буквы в слова. Это занимает больше часа. И все равно получаются глупые, надуманные высокопарности. Исправляю, дополняю, в итоге сдаюсь. Как ей сказать, что мне пора уезжать? Не успели мы оправиться после недавней разлуки, не успели залечить свежие раны, не успели напиться друг другом... Задаюсь самым знаменитым из существующих вопросов: «Что будет дальше?» Нет ответа. Нужно сказать все как есть. Не мучить себя. Не мучить ее. Куплю билет с конкретной датой возвращения...
Поворачиваю назад. Иду медленными шагами. На ходу разматываю шарф с горла. Снимаю шапку, расстегиваю молнию куртки. Чувствую морозное дыхание Босфора. Игнорирую подъехавший к остановке автобус – иду пешком, в сторону центра. Подставляю лицо колючему ветру. Заглушаю боль болью. Когда болит, нельзя поддаваться... Зейнеп звонит, когда я пью кофе с кюнефе [68] в маленькой кафешке Султанахмета. Резко спрашивает: «Мишуня, что происходит? Я знаю, что-то случилось...» Я ухожу от ответа: «Уже вышла из университета?» – «...Сегодня вечером поговорим. Не задерживайся... и... я... Ладно, созвонимся». – «Нет уж, договори...» – «...Я тебя люблю. Что бы ни случилось... Не забывай. Пока». – «Не забуду... Пока». Можно за доли секунды сказать многое, если слова продиктованы любовью...
68
Сладкий сырный пирог, который едят горячим.