Нет золота в серых горах (Сборник)
Шрифт:
Берникой и Деирой (Northumbria) владел король Клариваус.
Корнуолл же принадлежал королю Марку, сидевшему в Тинтагеле, наследственном замке Горлота и других владык этого региона. Марк в валлийских легендах выступает под именем Марх, сын Мейрхиона (Meirchyawn), а его супругу зовут Эссильт Финвен («Белошеяя»). У Мэлори жену Марка и любовницу рыцаря Тристана зовут Изольда Прекрасная (La Beale Isoud), и она — дочь короля Ирландии, племянница рыцаря Моргольта.
На континенте, в Галии, правят два брата-короля: Бан Бенвикский (Boulogne?) и Борс из Ганиса (Wissant?). Оба, как позже и их потомки, всегда были верными союзниками Артура. Артур же, в свою очередь, поддерживал братьев против враждебного им короля Клодаса. Наследники Бана и Борса для легенды имеют большое значение (Ланселот), поэтому для обоих «континентальных королей» я составил генеалогическое древо.
История умалчивает о Бане и Борсе — в Артуровские времена (около 500 — 555 годов) королевством франков владели поочередно короли из династии Меровингов — Шильдерик, Хлодвиг и Клодомир.
В Малой Британии, или Арморике (теперешней Бретони), правил король Хоэль (Howel). В Артуровской легенде Хоэль был отцом Изольды
Если верить легенде, кельтская колония и анклав в Арморике возникли после завоевания Бретонского полуострова валлийским королем Конаном. Исторический ли это факт, неизвестно, но Бретонь, несомненно, была кельтской. До наших дней бретонцы и валлийцы понимают друг друга, когда говорят на своих языках, а оба они продержались в малоизменившейся форме.
Во многих версиях мифа появляется еще король Ирландии по имени Ангвисанс (Aguissance, а также Anguish, Augustan либо Augusel). Отец Изольды Прекрасной (она же Белокурая, Златокудрая), вероятно, был королем Тары. Тут опять же не очень много общего с историей — в Артуровские времена королями Тары считают Ниалла, Логера и Туатала (Niall, Loegair, Tuathal), а после них Диармуйда Мак Кеарбаила (последнего владыку Ирландии отождествляют с королем Гурмуном, известным в Польше по Бою-Желеньскому: «Легенда о Тристане и Изольде»). Однако иногда Ангвисанса называют королем Шотландии (Альбании), а это вроде бы намекает на то, что он был владыкой не Тары, а Даль-Риады, колонизированной ирландцами области на юго-западе Шотландии, охватывающей часть теперешнего Стратклайда и внутренних Гибрид. Имя короля, кажется, это подтверждает — оно корреспондирует с именем полулегендарного владыки Даль-Риады Ангусом Мак Эрком.
Гвиневера
Whyle she lyved she was a trew lover, and therfor she had a good ende [72] .
71
72
При жизни она умела любить по-настоящему,
И поэтому ее ждал хороший конец.
В валлийских легендах она выступает под именем Гвенвифар, «Белый Призрак», при этом у Артура было три супруги с одинаковыми именами [73] . Однако в миф перешла лишь Гвенвифар ферх Оргирвран, вначале как Wenhaver, Guanhamara, Gvewenour либо Ganhumara, позже, во французской версии, Gueni`evere либо Guinevere, а в оригинальном написании Мэлори «Гвиневера, дочь Лодегранса» (Gwenyvere).
Если Пенелопа, жена Одиссея, вошла в литературу (и даже разговорную речь) как символ супружеской верности, то Гвиневера слывет и бытует до сего дня как нечто совершенно противоположное.
73
Обратите внимание как на количество Артуровых жен, так и на их имена. Три Гвенвифар — три «Белых Призрака». Иначе говоря — одна Великая, Белая, Тройственная. Гвиневера из самой ранней легенды об Артуре — это не кто иная, как Великая Богиня. — Примеч. авт.
Ее любовная, внесупружеская связь с Ланселотом, стержень мифа, наверняка уходит корнями в поступки «исторической» Ганхумары Джефри Монмаутского, жены «исторического» Артура, которая отдалась предателю Медравту. Однако личность Гвиневеры также имеет, несомненно, мифологическое происхождение. Ведь в «Мабиногион» мы находим неверность и предательство Блодьюведд, «цветочной» жены Ллеу. Там также рисуется история некоего Гвавла, который «положил глаз» на Рианнон, жену Пуйла. Детальную, ставшую образцом версию поступка Гвиневеры можно найти в классических валлийских и ирландских героических легендах. Валлийская повествует о романе Эссильт Финвеп — жены короля Марха, с рыцарем Артура Тристаном, сыном Туллуха, откуда позже и родилась французско-бретонская повесть о Тристане, Изольде и короле Марке.
Имеется несколько ирландских версий, они даже образуют целый куст преданий, именуемых «aithed», то есть историй о соблазнении женщин. Одна из наиболее известных и примыкающих к легенде о неверной Гвиневере — это повесть о любви прекрасной Граины, жены Финна Мак Кумаила, к Диармуйду О’Дуибне, племяннику Финна. Другие предания рассказывают о бегстве Деирдре, любовницы короля Конхобара, с Наоиси, сыном Уснаха.
Еще более древней — и наверняка сыгравшей роль источника для артуровского мифа — можно считать ирландскую сагу о боге Мидере, который соблазнил и увлек в Тару прекрасную Этайну, жену Эохайда Айрема, верховного короля Ирландии, что послужило поводом к крупному конфликту. Заслуживает внимания тот факт, что «Эохайд»
74
Вообще-то в истории с соблазнением жен Эохайда и Марха, как говорится, «конь не валялся». Но не об этом речь. Лошадь-конь — фигура символическая. Некоторые историки (Жанет Кейв и Марджери дю Монд, а также Поль де Сент-Илар) сообщают, что кельтскому королю приходилось участвовать в буквально понимаемом соитии, при котором партнершей владыки была... белая кобыла. Король здесь играл роль... жеребца, покрывающего Богиню Лошадей (как известно, например, из произведений Грейвса, белая кобыла была атрибутом и воплощением Великой Богини). После акта кобылу забивали, четвертовали и варили в котле, а король купался в бульоне. Надо думать, предварительно все же остуженном.
Восходя в 1399 году на престол, Генрих IV Ланкастерский учредил Орден Бани. Связь очевидна — тем самым Генрих хотел подчеркнуть, что является законным повелителем бриттов — у него-де за плечами «инициация в купели» по примеру легендарных королей острова. — Примеч. авт.
Мотив умыкания королевских жен, бесспорно, основан на верованиях, обычаях и самой природе кельтов. Жена кельтского короля во время церемонии обручения (и позже) символизирует Землю, которой управляет король. Следовательно, «соблазнение жены» представляет собой факт, не только подрывающий авторитет короля как мужчины (рогоносец, рогоносец!!!), но и ставящий под сомнение его способность осуществлять власть. Мотив «умыкнутых жен» пришел в артуровский миф напрямую из мифологии кельтов — в повествовании, придуманном Джефри Монмаутским, Медраут (Модред) метит на трон Артура, одновременно отбирая у того жену. Такой ход мы обнаруживаем еще в одном фрагменте легенды: на власть Артура покусился нехороший князь Мелегант, «уводя» Гвиневеру, когда та отправилась на пикник. И опять кельтская символика — этот пикник отнюдь не какая-то прогулочка по лесу или закуска на полянке — речь идет о свершении под открытым небом мистерии Бельтайн, праздника весны. Мелегант узурпирует власть, символически разыгрывая кельтскую мистерию обручения с «похищенной» королевой.
Схема любовных историй такого типа в кельтских преданиях всегда тройная (как в триадах) и имеет вид треугольника: «старый король — королева — юный претендент». Двое мужчин борются за женщину. Финн — Граина — Диармуйд. Конхобар — Деирдре — Наоис. Эохайд — Этайна — Мидер. Пуйл — Рианнон — Гвавл. Ллеу — Блодьюведд — Горонви. Артур — Гвиневера — Ланселот. Марк — Изольда — Тристан. В такой схеме видна связь с циклом природы — временами года. Молодой герой символизирует лето, возрождение, приход и расцвет витальных сил, которые противостоят зимней, замирающей силе старого короля. А повелитель не может быть слабым, не может быть ни бесплодным, ни холодным либо сексуально несостоятельным, ведь он жених Земли, Великой Матери, которую символизирует весенняя королева, коя во время мистерии Бельтайн должна быть любима — любима физически, эротически. Сексуальная немощность супруга Богини немыслима — она может привести к бесплодию Земли и опустошению края. В этом случае Богиня просто обязана подыскать себе кого-нибудь — возможно, как мы сказали выше, должен явиться конкурент, который бросит вызов королю. В большинстве мифов это для старого короля оказывается испытанием, проверкой, экзаменом на королевское могущество, тестом, из которого повелитель выходит победителем, возвращая себе супругу (Пуйл, Эохайд), либо по-королевски мстит ей и ее соблазнителю (легенда о Блодьюведд). Более поздние (известные нам сегодня) версии преданий обогащены романтическим элементом — королева любит претендента и, как правило, умирает от любви, в то время как юноша (Диармуйд, Наоис) погибает от руки старого, но все еще сильного короля. Однако подобного рода трагический конец получает в легендах дальнейшее, ностальгическое продолжение: королевство (Ольстер короля Конхобара) погибает в результате такого развития событий. Предания недвузначно утверждают, что было бы гораздо лучше, если бы «Старого» черти взяли, а его место под бочком Королевы-Богини занял бы «Молодой». Именно из таких версий родились Гвиневера и Изольда, а также отношение к этим фигурам авторов очередных версий. Что такое? Обе королевы изменяют своим мужьям? Ах, как некрасиво... Но мы их почему-то все-таки любим. И оправдываем... Да, Гвиневера не была верной женой. Ну и что? Зато была верной любовницей («trew lover»).
Почему мы любим Гвиневеру и Изольду? Не потому ль, случайно, что и в этой и в другой слышится кельтское эхо, эхо, близкое и любезное нам, людям эмансипированного двадцатого века, которым (не всем, не всем!) отвратителен мужской шовинизм и дискриминация пола в любом виде? Ибо среди кельтов женщина — а в особенности королева — была полноправна и пользовалась теми же привилегиями, что и мужчина. Не могло быть и речи о какой-либо дискриминации. Как и король-мужчина, кельтская королева могла позволить себе промискуитет. Если король без зазрения совести мог «тащить в койку» наложницу и это не вызывало всеобщего осуждения, то и кельтской королеве никто не возбранял завести любовников, избираемых по принципу «one night stand» [75] , и никто не смел ее за это укорять. Королева персонифицировала собой Великую Богиню, а поведение богинь не обсуждают. Ни для кого не были секретом наклонности известной Боудикки, а эротические похождения не менее известной Катримандуи, королевы бригантов, стали чуть ли не притчей во языцех. О мифической Медо, королеве Коннахта, жене короля Айлиля, ирландские предания без обиняков говорят, что она часто и не жеманясь одаривала интересных мужчин «дружбой своих бедер» (или, выражаясь на средневековый японский лад, — «сплетала с ними ноги»).
75
Здесь: на одну ночь (англ.).