Нэт. "Меченная" Часть 2
Шрифт:
– А откуда ты знаешь, что целуешь меня, а не другого мужчину, не открывая глаз?
– Я узнаю тебя по запаху, который волнует меня. И мне очень он нравится.
– Я рад, что наши вкусы совпадают. Но хотелось бы проверки.
– Какой? – открыв глаза, удивилась я. Он хитро прищурил свои удивительные фиалковые глаза.
– Сейчас ты приведешь себя в порядок, мы позавтракаем и потом мы будем проверять все ли так с нашими вкусами. После завтрака мы прошли в мой будуар. Дар открыл дверь в гардеробную и жестом пригласил войти. Я вошла и… ахнула! Передо мной, на манекене, было надето прекрасное платье из алого тяжелого шелка и открытыми плечами и разрезом до бедра. Рядом стояли красные туфли на высоком каблуке и на подставочке лежало белье из тонкого красного шелка.
– Нравится? – спросил Дар и, глядя на мое ошарашенное лицо, сам и ответил:
– Нравится. Я был прав. У нас с тобой одинаковые вкусы. Я повернула голову к нему и тихо сказала с восхищением:
– Я потрясена!
– Это тебе от меня на сегодняшний бал, дорогая!
– Спасибо!
– И еще! Я тоже приглашен на этот бал и там обещает быть Наследник императора.
– Да? – удивилась я. – Обещался же сам Император?
– Не знаю подробностей. Знаю что будет Наследник.
– Жаль, – сказала я и посмотрев лукаво на Дара с вызовом, облизнула языком губы. – Значит говоришь Наследник? Дар резко подтянул меня к себе и прошептал на ухо:
– Только попробуй его соблазнять! Я простил тебе старика-императора, но Наследника не прощу!
– И что же ты сделаешь? –засмеялась, откинув голову.
– Вызову его дуэль!
– Его нельзя – он Наследник и будущий император, а ты всего лишь герцог, – и показала ему язык. Дар быстро наклонился и попытался поймать мой язычок, но промахнулся.
– Ничего. А я отец будущего императора, – и притянув к себе захватил мои губы в долгий поцелуй.
– Не целуй меня так. А то я плюну на бал и не дам тебе полюбоваться на меня в этом платье.
– Это почему?
– Потому что не выпущу из постели! – выкрикнула я со смехом .
– Я уже почти согласен! – нежно целуя меня, продолжил. – Но у меня для тебя еще один подарок.
– Показывай!
– Нет. Это потом. И это пока секрет, - и он таинственно усмехнулся.
– Элинэт, у меня к тебе есть просьба.
– Да. Какая?
– Пойдем в сад.
– Пойдем. Мы вышли на дорожки парка. Воздух был наполнен утренней свежестью. Пахло цветами и светило солнце. Перламутровая зелень деревьев и травы переливалась радугой под солнечными лучами. Все вокруг радовалось утреннему теплу.
Дар привел меня к ротонде и, посадив на диван, немного смущаясь, сказал:
– Элинэт! Мне рассказала Вали, что ты прекрасно играешь на лютне и поешь. Ты можешь спеть мне сейчас? Я с удивлением посмотрела на Дара. Надо же – он смущен!
– Да ради такого взгляда я даже тебе спляшу! – мелькнула мысль и я улыбнулась его милой просьбе.
– С удовольствием. Но у меня нет лютни.
– У меня есть. Я купил ее для тебя, – и сжал кристалл вызова мажордома. Из дома выбежал слуга и остановился перед ступенями ротонды.
– Ваше сиятельство. Дар забрал у того лютню, поднес мне и с поклоном вручил:
– Надеюсь и тут наши вкусы совпадут.
Лютня была необыкновенно хороша. Сделана из дорогой древесины, покрытая тонким слоем белого лака с золотыми головками держателей струн, а сами струны из серебряной нити различной толщины. Ее изогнутый гриф инкрустирован изумрудами и капельками бриллиантов. Это был очень дорогой инструмент.
Тронув струны, прислушиваясь к переливчатым звукам. Дар сидел в кресле, напротив меня, и скрестив руки на груди, нежно смотрел мне в глаза.
– Что ты хотел бы услышать?
– Что сама желаешь. Перебирая струны, я вспоминала песни и баллады. Когда нам преподавали музыку в училище, то очень много стихов мы учили наизусть. А уж подбирать аккомпанемент, нас учили основательно.
– И что же ему спеть ? Он сказал про вкус? Попробую на свой. И запела.
Я пела о любви садовника к девушке, которую он встретил, как-то случайно, в своем саду, где выращивал красивые растения, об их отношениях, которым многие завидовали и говорили за спиной гадости, об их стойкости и самопожертвовании, об их независимости от людских сплетен. И они выиграли бой, и остались вместе до самой смерти. А потом ее стало, и садовник сильно затосковал. Его сердце затухало в одиночестве. И тогда он, ее светлый образ, перенес на растение, и вырос цветок, такой же прелестный и нежный, как и его любимая. Садовник часто целовал его, и слезы тихо омывали его тоскующую душу..
Я закончила и еще продолжала перебирать струны лютни. А потом посмотрела на Дара. Он сидел вцепившись в подлокотники кресла и его лицо было бледным, а глаза закрытыми. И столько страдания было написано на его лице, что я вмиг, отложив лютню, бросилась к нему, и прижала голову к своей груди.
– Дорогой мой? Что случилось? На тебе нет лица, – проговорила я, взяв в ладони и заглядывая в страдающие глаза. Он притянул и, посадив меня на колени, прошептал:
– Ты только что спела обо мне и моей, ушедшей за грань, жене.
– Прости! Я не хотела бередить тебе душу воспоминанием о прошлом. Это произошло случайно.
Обнявшись, мы сидели молча.
– Ну, ладно о печальном. А можешь что-то лихое, молодежное?- откинув голову, улыбаясь попросил Дар.
– Могу. И запела наши студенческие, немного скабрезные песни, о веселых пирушках и легких романах, о лукавых девушках, обманом заманивших простоватых парней и они уже в свадебных браслетах, о злых тещах и привередливых свекровях, о хитрых бродягах и пьяных музыкантах, о трактирных сидельцах и их пьяных драках. Дар слушая мои веселые песенки, смеялся, слегка откинув голову. И этот его жест вызывал во мне чувство странной нежности к нему.
– Неужели, - думала я, глядя на этого умного, красивого, сильного мужчину, - Я могу влюбиться? Его белоснежные зубы и чувственный рот, манили меня нестерпимо и я задыхалась от звука его смеха. И если бы не зрители-слуги, что неуверенно стояли у двери и смотрели в открытые окна, я бы сию минуту впилась бы в эти губы, целовала бы страстно это тело, шею, плечи и все остальное.
Закончила петь, неожиданно, услышала скромные аплодисменты и смех. Дар тоже видел их, но не прогонял, ибо понимал, что и здесь нужны зрительские симпатии.