Нетаджикские девочки. Нечеченские мальчики
Шрифт:
Наташа заваривает чай, который покупал еще Дима. После смерти у него 2 вдовы – одна по паспорту, другая по любви. С Наташей он прожил гражданским браком 2 последних года, она родила ему сына, но развестись со своей первой женой, гражданкой Бельгии, он не успел: очень сложная в Бельгии процедура развода. Скорбят по Диме обе вдовы – и Наташа, и Марийка. А Тимоша совершенно спокоен.
Обычный, здоровый ребенок. От других детей он пока отличается лишь одним: Тимоша никогда не будет радоваться в Новый год.
– Мы уже третий раз справляли этот праздник в одной и той же компании, – Наташа листает фотоальбом со снимками той ночи. – Кроме нас там были моя сестра Аня с мужем Сашей Панкратовым и наши общие друзья Игорь и Вика Смирновы. В ту ночь в квартире у Панкратовых с
«Единственным, кто попытался помочь Диме, был таджик»
Игорь Смирнов встречаться со мной отказался. Похоже, его мучает чувство вины, что в ту ночь он не смог сделать что-то такое, что должен был сделать. Игорь сказал, что расскажет все, что видел, Саше Панкратову, а тот перескажет мне.
С Сашей мы встретились на месте убийства. До сорокового дня здесь были цветы, фотография Димы и плакат: «На этом месте в новогоднюю ночь убили русского человека» – его поставили друзья и родственники Нелюбина. Сейчас там, где лежал раненый Нелюбин, валяется какой-то мусор. Саша с ненавистью отшвырнул его ногой.
– Они шли со стороны общежития № 3 вон в ту арку, то есть совсем другой дорогой, метрах в 50 от наших ребят, – рассказывает Панкратов. – Впереди двое, за ними на небольшом расстоянии еще четверо. Когда Дима, Игорь и Вика крикнули наверх Наташе с Аней: «С Новым годом!» – первые двое остановились и направились к нашим. Один подошел к Игорю и сказал: «Чего кричишь?» Игорь ответил: «С Новым годом». Тот, видимо, счел это за оскорбление, вытащил нож и стал на него нападать. Вика бросилась бежать к тем четверым, которые шли следом, хотела позвать их на помощь, но когда увидела, что они заодно с этими двумя, бросилась домой вызывать милицию. Когда Игорю удалось отбиться от нападавшего и оглядеться, он увидел, что вокруг Димы стоят четверо, а сам он делает несколько шагов и падает на землю. В это время у всех шестерых (словно какую-то кнопку нажали) пропал всякий интерес к продолжению драки, они развернулись и спокойно ушли обратно в сторону общежития № 3.
– Дима ничем не мог спровоцировать их на нападение?
– Для любого, кто знает Нелюбина, это смешной вопрос. Он и так-то был добрым, а когда немного выпьет, то вообще любил всех на свете. Я уверен на 100 процентов, что его и убить-то смогли только потому, что он не оборонялся – ведь так-то он человек не слабый.
– А Игорь? Может, он что-то недоговаривает?
– Если бы он их серьезно оскорбил, они бы не успокоились, пока его не убили или хотя бы не избили. Ведь он оставался один, а их шестеро. Грабеж тоже исключен: ничего из вещей Димы они не взяли. Такое ощущение, что им просто нужна была одна жизнь, а чья – неважно. Лично мне наиболее вероятной кажется версия убийства как своего рода обряд инициации. Парни были молодые, лет по 20. У них же там на Кавказе как? Ты не мужчина, пока кого-нибудь не убьешь. Убить своего – это значит нарваться на кровную месть. А убить русского.»
– Саша, я понимаю твои эмоции. Но почему ты решил, что они шли убивать именно русского? Они что, кричали: «Смерть русским!»?
– Чтобы убивать по национальному признаку, не обязательно что-то кричать. Может быть, они убили Диму не за то, что он русский, но я уверен, что если бы он не был русским, они бы его не убили. Если бы он был той же национальности, что и эти шестеро, они подошли бы к нему и сказали: «С Новым годом, брат!»
У Саши высшее образование. У него свой бизнес. Но законы психологии сильнее интеллекта и логики. Смерть близкого человека настойчиво требует объяснения и находит его любым способом. Это своего рода защитная реакция человеческого сознания, виртуальная месть. Пока за убийство не понес наказания конкретный убийца, пострадавшие будут мысленно мстить некоему сложившемуся у них образу, ориентируясь на его основные черты. Чем дольше это тянется, тем глубже человек погружается в состояние ненависти, увлекая за собой десятки друзей и знакомых. Те, в свою очередь, еще десятки, и так в геометрической прогрессии. Остановить этот процесс может лишь законное возмездие: должна быть названа не национальность убийцы, а его имя. Но возмездия пока нет. А значит, ненависть побеждает и разрыв в счете с каждым днем все больше.
– Когда в ту ночь я сбежал вниз, эти шестеро уже ушли, – продолжает Саша. – Дима лежал весь в крови, и мы стали ловить машину, чтобы отвезти его в больницу. Мимо проехало 4 тачки, но ни одна не остановилась. Притормозила пятая машина, за рулем был таджик, и он отвез нас в больницу. Мы приехали в хирургию 1-й медицинской академии, там был один полупьяный травматолог, от которого толку было мало. К этому времени, то есть спустя 30. минут после звонка, подъехали «Скорая» и милиция, хотя 43-е отделение милиции в 150 метрах от моего дома. Когда мы оказались в хирургическом отделении Военно-медицинской академии, прошел час. Это лучшее в Питере хирургическое отделение, но врачи были уже бессильны: они зашили сосуды, но через несколько часов Дима умер от потери крови. Хирург мне сказал, что Дима был убит всего одним, но мастерским ударом. Нож попал прямо в полую вену.
– А что милиция?
– В милицейском «козлике» сидели вдупель пьяные ППСники. Они посадили нас с собой, покатали 5 минут по ближайшим улицам, остановили кучку каких-то подростков, проверили у них документы, дали одному дубинкой по ногам, всех отпустили и повезли нас в отдел работать над бумагами. Потом мы несколько дней ждали, когда убийством заинтересуются журналисты, и не дождались. Репортажи в новостях появились лишь на пятый день, и то только благодаря тому, что мы подключили свои связи.
– Саша, смотри. Сначала одни негодяи порезали твоего друга, потом другие не помогли его спасти, а третьи ничего не сделали, чтобы поймать убийц по горячим следам. А ненавидишь ты только первых негодяев, потому что они – кавказцы.
– Я все понимаю. Но это чувство сильнее меня. И сильнее тебя. И сильнее любого. Ты можешь сегодня сколько угодно говорить о толерантности, но если завтра с твоим близким случится что-то подобное, ты забудешь все, что говорил, и будешь только ненавидеть.
«Бей сантехников – спасай Россию»
Эту фразу часто говорит Дмитрий Бочкарев. Тоже друг Нелюбина. Чемпион мира по конькобежному спорту 1982 года. Когда он слышит что-нибудь типа: «Бей хачей – спасай Россию», то добавляет: «И сантехников». «А почему сантехников?» – спрашивают его. «А почему хачей?» – спрашивает Дмитрий.
Из трагедии, случившейся с Нелюбиным, Бочкарев сделал несколько иной вывод.
– Я поразился, что на похоронах мы были одни. Не было никого, кроме родных, друзей и спортсменов. И я там понял: нам надо объединяться.