Нетерпение мысли, или Исторический портрет радикальной русской интеллигенции
Шрифт:
1991 год – год официального крушения социалистической (большевистской) системы, а в конце года еще и распада СССР. К тому же именно в том году интеллигенция пришла к власти.
В 1992 г. Е. Т. Гайдар приступил к реформам, и у интеллигенции началась истерика. Слышался уже не голос, но стон по культуре, науке, образованию, воспитанию, по всему, что олицетворяло профессиональные занятия интеллигенции. Жизнь стала ухудшаться и довольно резко. Интеллигенция на это реагировала бурно: нарастал катастрофический тон публикаций, все отчетливей в выступлениях совсем еще недавно радикальной интеллигенции слышались нотки брюзжания и раздражения. Но как реально себя вести, что делать, чтобы самим решать возникающие задачи, не знали. Отсюда опущенные руки, потухшие глаза и полная беспомощность [665] .
[665]
К середине 1998 г., когда случился так называемый «авгу-стовский кризис» и рубль на валютных торгах взлетел в занебесье, уже последним оптимистам стало ясно – экономическое реформирование России в очередной раз благополучно провалилось, и интеллигенция практически вся вновь рухнула в нищету.
Конечно, не нам анализировать причины подобного обвала, к тому же они уже многократно и с разных позиций обмозгованы. Нам любопытны чисто интеллигентские оценки этой проблематики. А интеллигенция, далекая от экономики и от чистой политологии, причину всех бед российских на сей раз увидела в том, что наше общество ко всем прочим его достоинствам оказывается еще и «аморальным». «Пока общество будет оставаться безнравственным, – пишет профессор А. Запесоцкий, – нелепо ожидать возрождения, в том числе и экономического. И никогда не разомкнется этот порочный круг: “сначала экономика, а уж потом культура, мораль, нравственность”. В этом случае “потом” никогда не наступает. В этом случае единственным подходящим девизом становится “заши-бай деньгу!”, а понятия стыда, совести и чести списываются в утиль… И в результате мы имеем то, что имеем» [666] .
[666] Запесоцкий А. Между прошлым и будущим // Санкт-Петербургские ведомости от 2 марта 1999 г. С. 5.
Грустно читать подобное. И не от безусловной правоты автора. Напротив, от полной нелепицы этой филиппики. Она – классический образчик чисто интеллигентского стона, когда безысходность повседневности затормаживает разум. На самом деле, если бы наше общество хоть когда-то, в любом историческом далеко было бы «высоконравственным» (вообще говоря, данное понятие сугубо индивидуалистично, оно не приложимо к обществу в целом), то оно не было бы нищим. Значит, нынешние действительно безнравственные реформаторы просто есть не самые лучшие последыши советской выучки, да и реформировать они взялись сугубо советское общество.
Очень не хочется нынешней интеллигенции проходить «еще один адов круг», причем не свой, как ей кажется, а чужой, очень ей обидно, что ее же брат – реформатор не о ней, а о себе лишь думает, очень ей не хочется, одним словом, жить в это «смутное время». И надеется интеллигент нынешний на то, что все следующее столетие лучшие умы наши будут думу думать: как же сделать так, чтобы не повторять то, что уже опробовано другими, «ведь не случайно же люди на протяжении всей своей истории вынашивали мечту о справедливом обществе, о справедливом государственном устройстве, о торжестве человечности над алчностью» [667] .
[667] Никольский Б. «Я устал от двадцатого века…» // Санкт-Петербургские ведомости от 5 марта 1999 г. С. 5.
Знакомая песня, не так ли? Затосковал наш интеллигент о «свободе, равенстве и братстве», о коммунизме иными словами, который в следующем веке непременно наступит; да и как же иначе он может думать, не может же он сам себя перелицевать – как его воспитали, так он и рассуждает. А воспитала его власть советская, потому и интеллигент он соответствующий.
Исторгая подобный стон, нынешняя интеллигенция невольно забывает, что она духовная наследница не В. С. Соловьёва, Н. А. Бердяева, Н. О. Лосского, С. Л. Франка и других религиозных мыслителей первой половины уходящего века, а скорее Э. Кольмана, М. Б. Митина и А. М. Деборина, что нынешняя интеллигенция не просто правопреемница советской интеллигенции, она сама во многом еще типично советская интеллигенция.
Хотя и косвенным, но все же весомым доказательством этого является тот факт, что нынешние мыслители не стали анализировать свое время, создавать оригинальные философские и мировоззренческие доктрины, они ограничились лишь тем, что переиздали тех философов из «серебряного века», чтобы опирать на них свой стонущий голос. «Ученых, диссидентов, либеральной интеллигенции и тех, кто мог бы считаться их наследниками, почти не слышно», – сетует профессор А. М. Вершик [668] . И слава Богу, что не слышно. Что она, собственно говоря, могла бы сказать? Интеллигенция сейчас явно раздражена происходящим, а в таком состоянии лучше всего помолчать.
[668] Вершик А.М. Наука и тоталитаризм // Звезда. 1998. № 8. С. 189.
Сегодняшняя власть, конечно, заслужила, чтобы ее ругали. Ее и ругают все, кому не лень. Однако «смелость» нынешних ругателей (от бомжа до академика) все же «непристойна», ибо когда разрешено ругаться, умные люди (к тому же воспитанные) от публичной ругани стараются воздержаться, ибо с разрешения могут себе позволить «ругаться» только лакеи.
Да, советской системы нет, но советский человек вот он, повсюду. Советской идеологии, как обязательной для принудительного поклонения, тоже как будто нет, но именно советская интеллигенция по-прежнему правит словесный бал. Теперь, правда, она стала не партийной, а многопартийной (без этого не спасти ей Россию) и с тем же нашим удовольствием обслуживает она политические вожделения новых лидеров, точнее «интеллигентных ругателей»: от Гайдара до Жириновского и от Зюганова до Явлинского.
Слава Богу, что развитие страны зависит не от того, насколько рьяно интеллигенты ругают власть, но плохо, что и не от высоты ее интеллектуальной планки [669] . Если бы уровень жизни в стране напрямую определялся ее интеллектуальным потенциалом, то для России в этом отношении вообще бы не существовало никаких проблем. Но беда в том, что на самом деле основной источник российских бед и потрясений состоит не в том, что интеллектуальный потенциал страны не востребуется, и даже не в том, что экономика страны привычно отсталая (она всегда – следствие), а в том лишь, что можно назвать «системой власти»; система эта во все исторические эпохи (нынешняя также не исключение) была организована таким образом, что всегда оказывалась предельно дистанцированной от тех, кому была призвана служить и не несла по этой причине никакой ответственности за проводимую политику [670] . При отсутствии же обратных связей спрашивать, как правило, не с кого.
[669] Кириллов С. О судьбах «образованного сословия» в России // Новый мир. 1995. № 8. С. 143.
[670] Львов Д.С. Образ новой России – истоки формирования // Вопросы философии. 1998. № 4. С. 3 – 18.
Поэтому когда подобная «система» оказывалась уж вовсе разбалансированной, т.е. когда составляющие ее подсистемы (поли-тическая, экономическая и социальная) начинали функционировать в предельно несинхронизированном режиме, наступал неизбежный взрыв, а за ним столь же неизбежный развал. Все приходилось в очередной раз начинать практически с нуля.
Советская интеллигенция страдает еще одним недугом, который можно диагностировать как «партийная эгоистичность». Это означает, что интеллигенция группируется только вокруг носителя ее «спасительной модели» и незаметно для себя из послушницы идеи превращается в бессловесную служку лидера. А идеалы, ради которых все и затевается, как-то быстро и незаметно заменяются на интересы. Общество перестает быть самоорганизующейся системой, ибо ориентировано оно не на оптимальное развитие политической и экономической подсистемы, а лишь на удовлетворение интересов и амбиций лидеров. Подобное авторитарное общество довольно быстро начинает гнить изнутри, ибо его граждане неизбежно становятся безразличными ко всему, кроме собственной выгоды.
Итак, приходится признать правоту грустного вывода историка М. Я. Гефтера: «После Сталина нам некуда вернуться – в до сталинских временах нам уже места нет» [671] . Потому ничего и не получается, что оглядываемся мы на цивилизованный Запад, где верховодит закон и живут законопослушные граждане, а сами ревьмя ревем по «сильной руке» и задыхаемся без хозяйского окрика и понукания. Мы стремимся залезть на вершину горы, а смотрим не в небо, а вниз, да еще назад, в то болото, из которого тщимся выбраться.
[671] Гефтер М. Сталин умер вчера // Иного не дано. М., 1988. С. 384.