Нетленные чувства
Шрифт:
– Я уже все это говорил твоей матери, я просил у неё прощения, и она простила меня. Простила за то, что я причинил ей такую боль, за то, что причинял боль детям, которых она любила больше жизни, и за которых ежесекундно готова была её отдать. – Стенли сглотнул, предотвращая очередной приступ, а затем продолжил.
– Теперь я хочу попросить его у тебя.
Сказать, что Макс потерял способность дышать – это ничего не сказать. Его будто бы накрыло холодной, всепоглощающей волной, которая забрала у него возможность говорить и трезво соображать, не забывая давить на область в зоне сердца. Человек, от которого никогда нельзя
– Ты думаешь, что раз она простила тебя, прощу и я? – Он собрал волю в кулак, не понимая, какого черта с ним происходит.
– Нет. Просто у меня не так много времени, как ты думаешь.
Макс долго смотрел ему прямо в лицо, пока до его сознания доходил смысл его слов. Он сглотнул, пытаясь выглядеть совершенно невозмутимым.
– Собираешься уехать?
Он слабо усмехнулся.
– Точно. Туда, где кормят бесплатным буррито и подают кофе, за который можно убить. – Макс промолчал, а Стенли сделал паузу. Он медленно опустился на диван рядом с Максом и сделал глубокий вдох. – У меня ХОБЛ, Хроническая Обструктивная Болезнь Легких. Я заболел уже давно, но лечение решил не проходить.
Макс замер, смотря на человека, который сейчас перед ним сидел. Болезнь легких? Не проходить лечение?
– Что значит, ты решил не лечиться? Как такое вообще может быть?
– А зачем? – Стенли усмехнулся. – Всё равно она не лечиться, а все эти терапии и реабилитации только замедлят её течение.
– Но ты мог бы прожить ещё много лет, что ты…
– Я просто не хочу жить под капельницами, Макс. – Стенли врезался в него своими глазами. – Не хочу день за днем делать уколы, существовать с кислородными трубками, принимать нескончаемые пилюли или ложиться под хирургический нож, когда они поймут, что мне нужно срочно удалить часть легких. Лучше я просто спокойно умру.
– Спокойно?! Это ты называешь спокойно?! Ты же мучаешься, я вижу это по твоим глазам!
– Я это заслужил. – Он сказал это совершенно спокойным и уверенным тоном. – Заслужил.
– Макс не знал, что мог ответить ему. Он был так потрясен, что ни его мозг, ни его тело его просто не слушались. Он смотрел на Стенли и понимал, что тот просто по собственной воле сокращает годы, которые были ему отсчитаны. Какого черта он творит?
– Жизнь странная штука, верно? – Макс снова прислушался к его словам.
– Всю жизнь жить, не расставаясь с бутылкой, и не заработать даже цирроза, а умереть от болезни легких, принимая во внимание то, что у меня нет никотиновой зависимости. Парадокс, хотя и очень логический.
Макс проигнорировал его философию насчет «шуток судьбы».
– Ты должен пройти курс лечения.
– Нет, не должен.
– Должен, черт тебя подери, - Макс повысил голос, - у тебя всё ещё есть дочь, которая любит тебя, и я не думаю, что своим поведением ты делаешь ей подарок.
– Поверь мне, я делаю Дженни именно подарок. Ей совсем не нужен такой отец.
– Ты прав, ей совсем не нужен такой отец, - Макс стиснул
– Парадокс…
– Я позвоню лучшему врачу в Нью-Йорке, он назначит тебе терапию.
– Макс…
– Ты будешь соблюдать все предписания, принимать дурацкие таблетки и ходить с кислородными трубками, если это поможет спасти тебе жизнь.
– Не поможет…
– Это только замедлит болезнь, я знаю, но у тебя будет шанс если и не исправить свои ошибки, то хотя бы признать их по-человечески.
Стенли помолчал, а затем невольно ухмыльнулся: очень печально, будто в последний раз.
– Вряд ли ты так сильно горишь желанием сохранить жизнь тому, кто так покалечил твою. – Он поднял на Макса свои глаза, его руки дрожали.
– Зачем ты пришел? Зачем делаешь всё это?
Макс покачал головой, смотря ему прямо в глаза.
– Сам не знаю. Но умереть тебе вот так я просто не позволю.
– Почему? Разве это было бы не легче для тебя?
Макс на секунду непроизвольно замер, а затем прикрыл глаза.
– Это не было бы легче для моей сестры.
С этими словами он стремительно направился в сторону двери. Макс вылетел из дома слишком быстро, словно его обожгло так сильно, что хотелось кричать во всё горло, словно ему перекрыло кислород, а сейчас были последние доли секунды, когда он мог просто сделать вдох. Нет, он не мог поставить себе хорошую оценку за то, что смог сдержать свои эмоции. Он даже не мог притвориться, будто бы весь этот разговор нисколько его не взволновал, будто бы узнав о смертельном диагнозе своего, пусть даже не родного, но отца, он совсем ничего не почувствовал. Он ненавидел Стенли, ведь так? Он ненавидел его всем своим естеством, и всё же он ощущал, как на протяжении всего их разговора, у него предательски сжималось сердце. Разве оно может так сжиматься, если ты ничего не чувствуешь? Если ненавидишь так сильно, что исчезновение этого человека из твоей жизни должно принести тебе неимоверное облегчение?
У него в кармане завибрировал телефон, и ему потребовалась ни одна секунда, чтобы понять, что нужно взять трубку. Трясущимися руками он нажал на «принять», пытаясь игнорировать что-то шокирующее новое для него, что мешало ему разглядеть входящий номер.
Глава 22
– Я не знала, что мне придется ехать на работу! Чертовы бумаги, чтоб их! Как будто бы они не могут подписать их без меня! – Сара шла рядом с Меган, едва сдерживая свой смех.
– Конечно, могут, милая, твоя подпись как босса всей этой обширной компании вовсе не обязательна при заключении многомиллиардной сделки.
– Черт, и почему ты права?
– Её подруга почти со скоростью света неслась в сторону огромной многоэтажной высотки, держа в руках толстую синюю папку. – Ради Бога, прости меня, я не думала, что нашим планам придет конец.
– Всё в порядке, Мегс, - Сара улыбнулась, - я буду рада увидеть место, где происходит всё это волшебство.