Нетопырь
Шрифт:
Быть может, я заблуждаюсь, быть может, королева объяснит мне. Боже, иначе…как безнадежна наша вечная жизнь, как бесплодны наши знания! Как бессмысленно само бытие, ненавистное людям, презренное для низших духов и Высшей нечисти…которой и дела до нас нет! Зачем тогда Бог или Князь дали нам силу ночи, зачем дали жизнь по смерти?.. Мы отступаем перед крестом и святой водой, перед силой Бога; и мы же бессильны перед силой магии, вздумай кто продлить наш сон настолько, насколько пожелает, чеснок, розы, осина — все это ведь колдовство…
За что мы стали пасынками мира?.. Смерть отреклась от нас, и жизнь уже зажигает свои рассветы не для нас…
Вот что хочу спросить я у Милены!
Я пешком возвращалась от Мили. Была глухая ночь, подол моего платья цеплялся за камни на горной тропинке, а мне было удивительно горько и одиноко, хотя расстались мы с Милицей весело. Я хмурилась, обдумывая свои вопросы, и зло шипела на ветки, цепляющие мои волосы…
…и вдруг почувствовала впереди человека.
Через секунду он уже возник передо мной, вышел из-за дерева: высокий и стройный силуэт во мраке. Я расслышала щелчок пистолета. И усмехнулась, остановившись.
Мы молча смотрели друг на друга, и у меня оказалось довольно времени, чтобы разглядеть злополучного разбойника.
Юноша… Лет двадцати пяти, в черной охотничьей куртке и кожаных штанах. Волнистые золотистые волосы…вы можете смеяться, но у этого мальчишки волосы и в самом деле были золотистыми…ну, может, где-то, как редкий всплеск пены на волне, и вилась пепельная прядка. Да. Вьющиеся. Мягкими плавными локонами. Почти падают на плечи…почти. Густые и мягкие, даже на взгляд, в такие пряди хочется погрузить пальцы, встретить шелковистую нежность…и я решила, что, прежде чем убью глупца, вдоволь натешусь его красотою…
И я стояла, как зачарованная, любуясь им. Он, верно, полагал, что я застыла от ужаса: девчонка на глухой тропинке. Ха.
А какие у него глаза! Черные, бездонные…в них бликом на ночных волнах змеится лунный свет. И…да, взгляд не злой. Скорее, изумленный.
Бедняга опустил пистолет.
— Не бойтесь, — просто сказал он мне. — Я насторожился: мало ли кто ходит ночью. Я путешественник, хожу из города в город. Не бойтесь, сударыня. Вы заблудились?.. Я провожу вас днем.
Он подошел и взял меня за руку.
— Вы замерзли, ваши руки совсем холодные…пойдемте, я проведу вас к своему костру. На вас напали разбойники? В здешних местах неспокойно… — он говорил мягко, успокаивающе: так, наверное, он разговаривал бы с испуганной кобылой или собакой. Думал ли он, что я воспринимаю его слова?..
А голос у него был — бархатное касание ласкового вечера, глубокий свет звезды…
— Я не испугана, — ответила я, позволяя незнакомцу увести меня через лесную темноту к теплому рыжему свету костра.
Пламя пылало неистово, весело, искры медной пылью взметались в темное небо, сквозь пушистые лапы елей. Мне давно не было так тепло и уютно.
Молодой человек скинул с себя свою кожаную куртку, оставшись в одной светлой рубашке, и накинул на мои плечи.
— Так теплее?.. — улыбнувшись, спросил он. И улыбка его согрела мою душу сильнее, чем пламя костра — руки, чем куртка — плечи. И я поняла, что оставлю его в живых…
Он ни о чем меня не расспрашивал, просто присел над костром и принялся кашеварить, колдуя над своим котелком и изредка бросая на меня веселые взгляды. Я улыбалась в ответ…поправляла пряди…
— Странно: рассчитывая встретить разбойника, встретил в лесу красивую незнакомку… — рассмеялся он и, поглядев на котелок, подмигнул: — Скоро будет готово. Сейчас поедим!
— Я не хочу, — покачала я головой, виновато улыбнувшись. Юноша пожал плечами.
— Что ж, захотите — вот ложка. А я поем!
И он принялся уплетать свою кашу с мясом так аппетитно, что у меня впервые за двести лет потекли слюнки при виде человеческой еды, загорелись глаза. Ничего на свете не желала я так, как этой золотой, ароматной каши, даже крови. Он встретил мой голодный взгляд — и протянул мне ложку.
— Ешьте же, стеснительная!
— Я не могу, — со слезами на глазах пожаловалась я. То был почти всхлип. Блондин отмахнулся:
— Вздор! — и, пристально глянув на меня, твердо произнес: — Здесь, сейчас, вы все можете.
И я поверила.
Я взяла полную ложку этой каши и робко проглотила. И — ничего! То есть, ничего страшного не произошло… Просто восхитительный вкус человеческой еды, теплым комком скользнувшей по горлу…
— Невероятно… — прошептала я.
— Я, конечно же, не ахти какой повар, — виновато развел он руками. — Вы привыкли, наверное, к более утонченной еде, но…
— Благодарю вас… — вздрогнули мои губы.
— Вы печальны.
— Да…
— Может, поделитесь?..
Я невесело усмехнулась.
— И что вы сделаете? Пойдете и вызовете на поединок моего обидчика?
— Если это поможет решить проблему, — удивительно легко ответил он. — Самое печальное то, что банальная дуэль далеко не всегда решает все проблемы. Держу пари, это — ваш случай.
— Если я вам скажу, вы не поймете… — вздохнула я. — Не поверите.
— А вы попытайтесь.
— Или испугаетесь… — я выпалила это, и сразу же поняла, что ляпнула оскорбление. Но молодой человек лишь весело рассмеялся и покачал головой.
— Ну, как я могу сказать, испугаюсь ли я, если не узнаю, о чем идет речь? Испытаем судьбу?
Я глубоко вздохнула, стиснула руки и призналась, глядя ему в глаза:
— Я — вампир.
Он помолчал, некоторое время пристально в меня всматриваясь, а потом повернулся и помешал кашу в котелке.
— Что ж, вы вампир. Что же вас печалит, прекрасная Хозяйка Попрушнеков?..
— Вы знаете, как меня называют в округе?.. — изумлению моему не было предела.
— Поверьте, и легенды о вас.