Нетопырь
Шрифт:
Тот улыбнулся, и Харри заметил золотой зуб.
— Тука, похотливый жеребец! Да уж не жалуюсь!
«Если не сутенер, то очень на него похож», — подумал Харри.
— Харри, поприветствуй Тедди Монгаби, самого крутого сутенера в Сиднее. Он начал лет двадцать назад, но по-прежнему выходит на улицу со своими девушками. А как же годы, Тедди?
Тедди развел руками и широко улыбнулся:
— Мне здесь нравится, Тука. Все ведь происходит здесь. Стоит остаться в офисе, и ты мигом теряешь обзор и контроль. А контроль, знаешь ли, в нашем
— Ну, если ты так говоришь, Тедди… Слушай, мне бы побеседовать кое с кем из твоих девочек. Мы ищем плохого парнишу. Возможно, он нашалил и здесь.
— Sure, [36] с кем тебе нужно поговорить?
— Сандра здесь?
— Сандра всегда здесь. Больше точно ничего не нужно? В смысле, кроме разговоров.
— Нет, не нужно, Тедди. Мы будем в «Палладиуме». Пусть Сандра зайдет туда.
Перед «Палладиумом» стоял зазывала и заманивал людей громкими непристойными выкриками. Увидев Эндрю, он улыбнулся, а обменявшись с ним парой словечек, пропустил полицейских внутрь без билетов. Узкая лестница вела в подвал, где в тусклом свете стрип-клуба несколько мужчин, рассевшись вокруг столов, ждали следующего выступления. Эндрю и Харри устроились за столиком в глубине зала.
36
Конечно ( англ.).
— Такое чувство, что тебя тут все знают, — заметил Харри.
— Все, кому выгодно меня знать. И кого выгодно знать мне. Думаю, и у вас в Осло практикуется такой симбиоз между полицией и полусветом.
— Да, конечно. Но у тебя, кажется, с ними более теплые отношения, чем у нас.
Эндрю рассмеялся:
— Наверное, родство душ. Кто знает, если б я не пошел в полицию, может, работал бы в этой сфере.
На лестнице показались черная мини-юбка и высокие каблуки. Окинув полутемный зал тяжелым маслянистым взглядом, женщина направилась к их столику. Эндрю подвинул ей стул.
— Сандра, это Харри Хоули.
— Правда? — криво улыбнулся широкий, густо напомаженный рот. Одного клыка не хватало.
Харри пожал ее холодную, мертвенно-бледную руку. Что-то в ней было знакомое. Может, как-то вечером он видел ее на Дарлингхерст-роуд. Только в тот раз у нее был другой макияж. Или одежда?
— Так в чем дело, Кенсингтон? Все ловишь бандитов?
— Не простого бандита, Сандра. Он любит душить. Руками. Слышала о таком?
— Да у нас половина клиентов такие. Он что, кого-то убил?
— Очевидно, только тех, кто мог его опознать, — ответил Харри. — Видела его раньше? — Он достал фотографию Эванса Уайта.
— Нет. — Она даже не взглянула на фотографию и
— Он из Норвегии, — ответил Эндрю. — Полицейский. А его сестра работала в «Олбери». На прошлой неделе ее изнасиловали и убили. 23 года. Харри отпросился у начальства и прилетел сюда, чтобы найти того, кто это сделал.
— Извиняюсь, — поправилась Сандра и посмотрела на фотографию. — Да, — сказала она коротко.
— Что ты имеешь в виду? — оживился Харри.
— Я имею в виду: да, я его видела.
— То есть ты его… э… встречала?
— Нет, но он несколько раз появлялся на Дарлингхерст-роуд. Не знаю, что он тут делал, но лицо я припоминаю. Могу еще поспрашивать…
— Мы были бы очень признательны… э… Сандра, — сказал Харри.
На ее губах мелькнула улыбка:
— Мне пора работать, мальчики. Поговорим потом. — И мини-юбка исчезла так же, как и появилась.
— Yes! — сказал Харри.
— Yes? Только потому, что кто-то видел его на Кингз-Кросс? Показываться на Дарлингхерст-роуд не преступление. И по шлюхам ходить — тоже. Во всяком случае, не слишком страшное.
— Ты что, не понимаешь, Эндрю? В Сиднее четыре миллиона людей, а она видела именно того, кого мы подозреваем. Конечно, это еще ничего не доказывает, но ведь это знак! Ты не чувствуешь, что дело пошло?
Выключили музыку, погасили свет. Гости в ожидании смотрели на сцену.
— Ты ведь вполне уверен, что это Эванс Уайт?
Харри кивнул:
— Я это чувствую каждой клеточкой своего тела. Чувствую нутром.
— Нутром?
— Если подумать, Эндрю, то интуиция — не такая уж и чушь.
— Я вот сейчас думаю об этом, Харри. И нутром не чувствую ничего. Объясни мне, пожалуйста, как твое нутро работает?
— Ну… — Харри посмотрел на Эндрю: не издевается ли он?
Эндрю посмотрел в ответ — с неподдельным интересом.
— Интуиция — это всего лишь сумма опыта. Я так себе представляю, что все, что с тобой было, все, что ты знаешь, думаешь, что знаешь, и не догадываешься, что знаешь, лежит в подсознании вроде как в полуспячке. Будто сурок. Как правило, ты на него внимания не обращаешь. И он просто лежит, посапывает и впитывает в себя новое, верно? Но иногда он моргает, просыпается и говорит: эй, ты где-то это уже видел. И рассказывает, как дело обстояло в прошлый раз.
— Отлично, Хоули. А ты уверен, что твой сурок учел все детали? То, что человек видит, зависит от того, откуда он смотрит.
— То есть?
— Возьмем звездное небо. И в Норвегии, и в Австралии ты видишь одно и то же небо. Но поскольку ты пересек экватор, то сейчас — по своим домашним меркам — стоишь вверх ногами. И созвездия видишь вверх ногами. А если ты этого не знаешь, то обязательно попадешь впросак.
Харри посмотрел на Эндрю.
— Вверх ногами?
— Ну да. — Эндрю затушил сигару.