Нетрадиционная медицина
Шрифт:
Арант всё-таки сбежал в таверну – не смог больше смотреть на ровные столбцы дат и цифр. Ведь если это всё была правда, если лекарство Тэхон не искажало Равновесие и работало правильно, лучше всех их отваров и песен, то…
«Не сомневайся. Это главное оружие хаоситов. Они отрицают душу, они не думают о перерождениях!» - отчаянно взвыл в голове внутренний голос.
Но имя Тэхон в учебниках и вечный позор служителей уже обрели пугающую правдоподобность. Арант чуял всем своим существом: мерзкая сыворотка из крови работала и несла спасение, не нанося вреда – наоборот! Те, кто выздоровел
Хозяин спокойно подал бутылку вина, когда в таверну ввалился растрепанный мудрец и кинулся к нему, словно к спасителю.
– Закусь хоть возьмите, развезет ведь, - сказал он и подвинул к Аранту блюдо с холодными закусками.
Арант только отмахнулся. Вино остудило пожар из мыслей, притупило страх, но вот червячок сомнений никуда не исчез – он заворочался, стал больше, зашептал, что Тэхон не заслужила смерти, что она имеет право ненавидеть служителей…
Что она, возможно, права.
– Забыть. Её нужно забыть. Она хаоситка, мерзкое созданье… Не госпожа… Мои господа – Ведунец…
Арант бормотал и сам себе не верил.
Он напивался, лениво жуя сыр и мясо между глотками. Форма вновь казалась тесной, жесткой и неуместно яркой. Народ косился на мудреца, перешептывался, но подходить не рисковал и занимался своими делами. Подавальщицы ловко сновали между столами, кто-то громко хохотал. В какой-то момент один из посетителей вытащил из заплечного мешка мандолину и задумчиво тронул струны. По таверне поплыла плавная затейливая мелодия. Арант повернул голову, как и многие, прислушался, надеясь, что песня наконец-то отвлечет от тяжелых мыслей. Певец кашлянул, вздохнул – и зазвучал роскошный, чуть хриплый голос:
Непостижимое созданье,
В твоей нездешней красоте
Инако всяко очертанье.
О, мне б мечтать о слепоте,
Чтоб черных омутов не зрить.
Коль мог, забылся бы в вине!
Но будто рвется сердца нить -
Болезненно, необъяснимо,
Когда тщусь облик позабыть…
Арант сжал бутылку так, что по пузатому стеклу поползла трещина, и нервно засмеялся:
– Да вы что, сговорились? Эй ты, замолчи сейчас же!
Но певец не расслышал пьяного оклика и самозабвенно продолжил:
В очах таинственная сила
Сплетеньем холода-огня
Всё Равновесие сгубила.
А голос! Птичья щебетня…
Усмешка, поступь – все черты
Готов воспеть, в стихах хваля.
Но толку? В этом нет нужды.
Недостижимое созданье,
Как мне понять тебя, скажи?
Песня задела за живое. Арант вскочил с твердым желаньем начистить певцу его смазливое безусое личико, но его сзади обхватили за плечи и силой усадили назад:
– Тихо, мудрец! Не скачи. Не по твою душу! – прошептал кто-то на ухо. – Вон, смотри!
Сидящая напротив певца девушка вскочила, откинула капюшон и одарила его глубоким поцелуем, сверкнув темными, словно спелые вишни, глазами, необычайно выразительными среди соломенных вьющихся волос. Публика одобрительно заулюлюкала, зарукоплескала. Арант перестал вырываться. Гнев сдулся мгновенно, точно вода из бурдюка вылилась.
– Вот и молодец, Арант Асеневич, - одобрительно сказал всё тот же голос.
Руки соскользнули с плеч, и, обогнув столик, напротив уселся моложавый мужчина в купеческом платье. Он бесцеремонно плеснул себе в кружку вина, стащил с блюда рыбную палочку и довольно крякнул, отправив всё это в рот. Арант моргнул и после секундного ступора узнал в неожиданном собутыльнике давнего пациента.
– Будете долго жить, Дан Вторакович, - буркнул он. – Переменились, я вас даже не признал. Какими судьбами в наших портах?
– Да вот узнал, что у вас мор кончился, и после свадьбы домой вернулся, - усмехнулся тот в бороду. – Можно сказать, только с корабля. Решил перекусить, захожу – а тут вы сидите и какое-то горе запиваете! – он наклонился и с заговорщическим видом спросил: - Неужто Тэхон оплакиваете?
Арант набычился.
– Что? Об этом хаосите весь город судачит, - невинно сказал Дан Вторакович и вдогонку к рыбной палочке съел еще осминожье щупальце. – Кто говорит «он», кто - «она». Мне самому любопытно стало, она Тэхон или всё-таки он?
Арант открыл рот, но не смог выдавить из себя ни слова, поглощенный сомнениями. Но Дану Втораковичу, казалось, ответа и не требовалось:
– Но лица у её народа, конечно, странные. Взять хоть тех же Чанов. Тот же Хван Цзи, если бы не голос и усы – точно за девушку можно было бы принять. Я тут, кстати, встретился с ними в Трехбережье. Они мне ткани в подарок к свадьбе продали. Хорошие ткани, и платье показали чудесное. Правда, по утверждению Чан Шу, оно ужасно неудобное. Но пнула она меня бодро, когда я забылся и полез к ней. Хорошая девушка. Если бы еще лицо разглядел, то точно бы посватался! – он со смехом показал желтый синяк под глазом. – Вы не знаете, Чаны еще не уехали из Приморья?
Слов было так много, что у Аранта закружилась голова.
– Что?
– Чаны уехали из Приморья или нет? Я не увидел их корабля, но кое-кто поговаривает, что у них на днях два матроса погибли. Упали неловко, шеи свернули, а Чаны на их место так и никого не наняли.
– Откуда я знаю?! У меня тут… вот! – Арант возмущенно взмахнул бутылкой. – А вы мне про каких-то Чанов и ткани толкуете! Как вам не стыдно, Дан Вотра… Второка… Вто-ра-ко-вич!
– Вот как? А жаль. Ткани они возят очень хорошие. Сестре они понравились, так я еще заказать хотел, - удивился купец и пожал плечами. – Ну что ж, видимо, я что-то напутал. Так вот, о чем я? А! Я о Хван Цзи! Так вот, он тоже на девушку похож был бы! И Тэхон такая же! Я помню её лицо.
– Да, такая же, - согласно кивнул Арант. – Жаль только, что в Равновесие не верит. Знаете, как она его хулила? Не наставить её. Пропащая она. И снадобья у неё странные! Знаете, чем она круп лечила?
– Чем? – живо откликнулся Дан Вторакович.
– Кровью! – выпучив глаза, прошептал Арант. – Сыворотку из крови делала и колола! Жуть, да?
– Да-да, - охотно кивнул купец. – Я так кровь не люблю, вы бы знали! У меня в детстве горло болело – так мамка велела курицу зарезать и теплые потроха к горлу примотать. Представляете? Прямо из курицы, все в крови. Вонючие были – жуть!