Неудачная дочь
Шрифт:
– Гляди-ка, у нашего Пузана такие красивые глазки! – Тиль, который первым проглотил завтрак, от нечего делать разглядывал друзей.
Барт, сунув в рот последнюю ложку каши, тоже внимательно посмотрел на Филиппу.
– Точно. Я как-то не замечал раньше, - задумчиво протянул он.
– Был бы ты девкой, я бы, пожалуй, к тебе пригляделся! Ешь уже быстрее! Хватит в небо смотреть! – дружески хлопнул Филиппу по плечу Тиль.
– Сборная десятка! Проверить палатки, провести уборку территории! Лично проверю и, если найду огрехи, не завидую вашим тощим задницам! – раздался где-то совсем
Филиппу отправили на осмотр и устранение возможного непорядка внутри палаток, а Тилю и Барту поручили проверку немногих лагерных построек, деревянных столов и лавок.
Остальные несчастные парни из их сборной десятки в сотый раз мели по всему лагерю пыль между палатками, чистили отхожее место, намывали большой казан и все имеющиеся в наличии вёдра и миски до блеска.
Остальные призванные «красиво», как приказал туг, тренировались. С дурацкими, словно приклеенными, похожими на звериный оскал, улыбками на лицах, парни отжимались, приседали, бегали и прыгали.
«Что за блажь у туга - заставлять бойцов делать радостные лица во время тренировок?» - недоумевали друзья, перешёптываясь между собой, когда, выполняя свои задания, случайно встретились у санитарной палатки.
Филиппа быстро переходила от одной палатки к другой, поправляя скатанные одеяла, кое-где выметая мусор, и убирая с зоны видимости немногочисленные личные вещи призванных.
Вдруг, по лагерю словно воздушная волна прокатилась, неся с собой долгожданное и тревожное известие: едут… едут…приехали…
Глава 11.
Уехал…
Мишель, кутаясь в тёплую шаль, проследила, как вдалеке окончательно исчезают чёрные точки, которыми ей на большом расстоянии виделся ашварси и его сопровождающие, и, наконец, свободно вздохнула.
Это была самая ужасная неделя в её жизни, и, на данный момент, принцесса была просто счастлива, что она закончилась.
Она, не спеша, развернулась на небольшой площадке сторожевой башни, где находилась этим утром, провожая мужа в долгую отлучку, стоя на пронизывающем осеннем ветру под моросящим дождём, и стала спускаться вниз по крутой винтовой лестнице. Из тёплой постели в этот предрассветный час её вытащил Хлодвиг и заставил провожать его на службу в войска, строго приказав стоять наверху, пока он не исчезнет на горизонте. Мишель не посмела ослушаться.
Миновав, ещё безлюдный в это время, внутренний двор, она, сама с трудом открыв себе тяжёлую дубовую, оббитую железом, дверь, вошла в замок. Поднимаясь по широким ступеням, покрытым ковровой дорожкой, на второй этаж, где располагалась её спальня, принцесса вспоминала, как неделю тому назад, в первый день после их свадьбы, когда они вечером вернулись из императорского дворца, после визита к родителям, Хлодвиг вызвал её к себе в кабинет.
Мишель в тот вечер ещё даже не успела до конца переодеться, так как, они только что вернулись. Горничная суетилась вокруг неё. Она уже помогла снять украшения и платье, и, как раз, принялась за причёску. Едва слуга постучал в дверь её комнаты, и, после разрешения войти, передал распоряжение немедленно
Весь первый супружеский день они с самого утра почти не виделись. Принцесса целый день пробыла на женской половине, с удовольствием общаясь, большей частью, с матерью и сёстрами. Мишель недолго видела мужа лишь в полдень, когда они с императором и принцем Фредериком приходили в покои второй супруги пообедать. И вот, муж зачем-то зовёт её... Соскучился?
Хлодвиг сидел за широким письменным столом из красного дерева и просматривал какие-то документы. Его лицо абсолютно ничего не выражало.
– Дорогой? – Мишель ласково обратила на себя его внимание, едва, без стука, вошла.
– Встань перед столом, - остановил её попытку подойти непосредственно к нему ашварси.
Мишель немного удивилась, но встала, куда велел муж. Она всё ещё улыбалась.
Хлодвиг некоторое время, сохраняя молчание, строго смотрел на жену, и улыбка медленно сползла с её растерянного личика.
– Отныне, Мишель, у тебя начинается новая жизнь. Ты стала моей женой, поэтому должна соблюдать правила моего дома и выполнять свои обязанности, - не откладывая в долгий ящик, начал воспитательную беседу Хлодвиг, и так один день потерян.
Мишель быстро согласно закивала и хотела снова подойти к мужу.
– Стоять и слушать!
– резкий окрик мужа заставил девушку испуганно замереть на месте.
Она растерянно смотрела на его красивое лицо, ничего не понимая.
– Запоминай. Повторять не буду. Если ты не будешь надлежаще выполнять то, что от тебя требуется, поверь, наказание не заставит долго себя ждать.
Глаза жены были настолько пусты, а выражение её лица такое недоумевающее, что на Хлодвига накатила мощная волна раздражения.
– Или мне прямо сейчас выпороть тебя для профилактики, чтобы ты внимательно выслушала и поняла, что от тебя требуется?
Муж говорил эти страшные слова убийственно холодным тоном, и у Мишель непроизвольно задрожали губы, а на глаза навернулись слёзы. Ашварси постарался набраться терпения.
– У меня совершенно нет сейчас времени на тебя! Через неделю мне нужно быть в расположении войск, - сквозь обманчиво ровный, холодный тон Хлодвига, всё же пробились нотки раздражения.
Стараясь настроиться на спокойную поучительную беседу с молодой капризной женой, он откинулся в кресле, расслабленно положив руки на резные деревянные подлокотники.
– Прежде всего, Мишель, теперь ты всегда должна быть молчаливой, в хорошем настроении и… постарайся заняться чем-то полезным. Не терплю людей, болтающихся без дела, - начал Хлодвиг.
Мишель довольно сильно устала за день, особенно, ноги гудели. Она не понимала, почему должна стоять перед столом, не соображала к чему этот поздний разговор и чего, на ночь глядя, муж от неё хочет. Угрозу наказания принцесса не восприняла всерьёз, но от холодного приказного тона мужа девушке всё же было не по себе и немного страшно. Пройти и сесть на диван у стены, Мишель не решилась. Она слушала Хлодвига стоя, лишь переступала с ноги на ногу, пытаясь по очереди, хоть ненадолго, дать усталым ступням облегчение.