Неудачная реинкарнация-2
Шрифт:
– Любоваться твоими стройными ножками должен принц, – в тон ее мыслям сказал он. – Не дурачок из провинции. Это – не по моему уровню жизни.
– Ну вот, я же говорила! – воскликнула Яха. – Слышишь, как он бормочет? Ничего не понять!
Они оба ее проигнорировали.
– Договоримся так: я задаю вопросы, ты отвечаешь. Ты не болтаешь о секретах власти, ты просто отвечаешь на допросе. Коротко, ясно, емко. А я на основании твоих ответов нахожу способ расплести наши судьбы. То есть, в свете уже услышанного, переправлю тебя к могущественной родне. Или найду способ связаться с ней. Можешь не соглашаться вслух, просто кивни.
Девушка безнадежно вздохнула. У нее не оставалось выбора.
– Тогда вопрос: а ты, собственно, кто такая? В смысле, родовое имя, положение рода в столице – и почему ты здесь, в глуши, на попечении отставного пьяницы.
– Ого! – невольно вырвалось у нее. – Как на допросе!
– Почему «как»? – удивился он. – Я сразу сказал, что это допрос! Итак, начинай, времени на раскачку нет! А ты, Яха, не торчи столбом у очага, здесь и без тебя украшений достаточно! Ложись спать! Вполне может статься, что тебе придется тащить Надию через горы… ты, кстати, Надия или уже не Надия?
– Надия-ир-Малх! – с непонятной гордостью сказала девушка. – Я принадлежу к высшей знати империи!
Яха ойкнула и попробовала вскочить. Он не глядя поймал ее руку и усадил рядом.
– А что, в империи принято насиловать девиц из высшей знати? – с искренним любопытством спросил он. – Тот эпсар выглядел очень уверенным в своих правах.
– Он не знал, на кого покусился!
– Так сказала бы! Время у тебя было: пока бы он еще понял, что у твоей юбки нет пуговиц!
Надия на глазах теряла уверенность и гордость.
– Семья в опале, – пробормотала она. – Таких специально унижают. Враги, завистники… Меня потому и убрали из столицы, что там я не была в безопасности. Но вот – нашли и здесь. И даже если бы я заявила, кто я такая, – могли бы унизить все равно. По приказу. А потом бы кого-нибудь из солдат наказали – и закон соблюден. У нас так часто делают с опальными.
– Угу, – озадаченно сказал он. – Тогда не понимаю, чем тебе поможет родня. Семья же в опале!
– А я не принадлежу к семье по крови! – сказала девушка и покраснела. – У меня мама… В общем, есть и еще влиятельная родня! Мой настоящий отец, если узнает, что подняли руку на его дочь, головы всем поотрывает! Ему империя не указ!
– Надо же, какой могучий мужчина! Надеюсь, не кучер твоей мамы, как иногда бывает? А то что-то он дочурку не спрятал у себя…
– Закрой рот, дурак! – зло сказала девушка, потеряв самообладание. – Мой отец не может забрать меня к себе, потому что он из Бессмертного народа! Он – эльф! А людям среди эльфов жить запрещено!
Он помолчал. И еще помолчал. А Яха – та вообще оцепенела и перестала дышать.
– Ты – полуэльфийка? – наконец спросил он.
Девушка гордо кивнула.
– Угу. Но вот в чем дело… эльфов не бывает.
И он с насмешкой уставился в глаза потрясенной красавицы.
– Эре… – выдавила она. – Я… я… ты вообще хоть что-то усвоил в школе? Я же что преподавала?
– Сказки! – буркнул он. – Сказки – вот что ты преподавала! Наш мир стоит на трех китах – неслабо, да? Надо быть полным идиотом, чтоб это изучать… м-да.
– Я преподавала в соответствии с методическими разработками столичного института благородных девиц! – возмутилась учительница, совершенно забыв, в каком виде, где и перед кем она выступает. – Три кита – это же аллегория, Эре! На трех народах держится наш мир, и один из них – Бессмертные! Для деревенской составляющей империи положено преподавать историю именно так, в сказочно-аллегорической форме, для лучшей доходчивости!
– Лучше бы просто сказала, что, мол, такое дело, во всех обитаемых мирах нет и не было ни эльфов, ни гномов, ни тем более магии, а у вас на Жери Светлолиственной всего полно вопреки законам мироздания…
– Эре, ты дурачок, да?
– Конечно, дурачок! – проворчала Яха. – Магии у него нет, видите ли… А мандривки тогда что? А переговорные раковины? Даже у нас в деревне одна есть, у мельника!
– Ах, раковины! – вспомнил он. – Разумеется, раковины… допотопные ультракоротковолновые средства связи на микрочипах чуть ли не первого поколения, с батарейками в мизинец…
Он нащупал свою сумку, покопался там, достал сумочку Надии, украшенную жемчугом, раскрыл, всмотрелся при свете очага. Учительница стремительно покраснела, хотя никакие подштанники туда поместиться не могли даже теоретически.
– Ага! – удовлетворенно сказал он. – Мне действительно не показалось. Вот тебе раковина. Твоя? В следующий раз не бросай.
Он терпеливо переждал восторженный визг и пляски. На какое-то время ему показалось, что их судьбы действительно расплелись, и он стал непривычно благодушным.
– Яху при себе оставь! – пробурчал он. – Пропадет девачка в городе. И хорош визжать, спать мешаете. Яха, иди сюда.
Укладываясь досыпать свое, он перехватил задумчивый взгляд Надии. И смотрела на него прекрасная йоха уже не как на дурачка.
Глава третья
в которой герой только взглянул, все ли в порядке у спасенных девиц
Учитель истории в виде исключения был мужчиной – и потому себя работой не утруждал. Методическая манера его была незатейлива и эффективна: в начале урока распределить абзацы учебника по ученикам – и вперед, читайте молча. А в конце урока выслушать пересказ прочитанного, не особо вслушиваясь, – и произвольно расставить оценки. Естественно, двоечников у него не бывало. Ну, а пятерки он ставил общешкольным отличникам, чтоб не портить отчетность. Очень удобная у него была позиция, бесконфликтная. Для школы – просто бесценное качество.
– Прочитал? – скучающе спросил учитель. – Рассказывай.
Класс привычно оживился. Еще бы – Вову спросили! И сейчас он что-то ляпнет!
– Прочитал, – признался он. – Вранье.
– Да? – протянул учитель, не удивившись. – Ну, обоснуй.
– Деревни в раннее Средневековье никак не могли быть такими бедными и малолюдными, – пояснил он. – Чисто логически: новое поселение образуют кто? Переселенцы. В количестве не менее двух семей, потому что инцест и тогда был предосудителен. Деревенская семья – это муж, жена и все дети, кого она успевала родить, примерно десять-пятнадцать. Так что в следующем поколении имеем что? Сорок-пятьдесят дворов, с учетом пришлых.