Неудачник
Шрифт:
До тех пор я всерьез рассматривал только постоянную работу. Теперь же, поскольку мне не светило ничего в этом роде, я стал хвататься за все, что предлагали, — несколько часов работы в одном месте, час в другом и так далее. Некоторые из этих случайно выпадавших занятостей стоили мне гораздо больше, чем я зарабатывал. Например, будучи мальчиком на побегушках в кафетерии, я проработал шестьдесят часов только для того, чтобы расплатиться за огромный поднос с блюдами, который я разбил. Однако постепенно я вычеркнул подобную работу из своего расписания, заменив ее другой, и наконец — спустя довольно солидный промежуток времени — у меня было несколько занятий, за которые мне не только прилично
Я читал газеты и делал выписки для департамента Англии. Я писал заметки о студенческой жизни для линкольнского «Джорнал». Я продавал радиоприемники, получая комиссионные. Я работал подметальщиком в дансинге. Да, конечно, все это была непостоянная работа: семь или восемь часов в неделю на каждом месте. Но общий мой заработок возрос во много раз по сравнению с тем, что я получал в пекарне, и во время постоянной беготни по городу я натолкнулся на постоянное место работы. Это был небольшой магазин, один из звеньев многочисленной цепи заведений по продаже товаров в рассрочку, охватившей Средний Запад. Рабочее время было с двенадцати до шести по будням плюс полный рабочий день по субботам. Я получал целых восемнадцать долларов в неделю. Я записался на занятия в университете по утрам, после чего уходил на работу.
Поскольку я продолжал подрабатывать в других местах, в последующие месяцы у меня совершенно не оставалось времени для отдыха. Редко я засыпал раньше полуночи, а на рассвете мне нужно было вставать, чтобы поспеть к началу занятий, которые начинались в семь утра. Но я никогда не ложился спать, если мог чем-нибудь заняться (так и продолжается по сию пору), и этот бесконечный труд обеспечивал солидную денежную компенсацию.
Теперь мама и Фредди смогли ко мне приехать. Мы сняли большой дом, сдавая часть комнат, чтобы возместить расходы по его аренде. Я прилежно и подолгу занимался и стал добиваться успехов в колледже. Да и учеба пошла легче, поскольку, избавившись от денежных забот, я стал больше ценить получаемое мною образование, которое стоило мне стольких денег и трудов. Я снова принялся пописывать — просто для себя. И более тщательно работал над отделкой стиля. В результате я продал серию очерков и несколько коротких рассказов журналам по сельскому хозяйству и напечатал два рассказа в литературном журнале, выходившем четыре раза в год, — «Корабль прерии». Почти за одну ночь перспективы на будущее сменились с мрачных на ясные и жизнерадостные.
В магазине я работал учетчиком денежных взносов за кредит, а моим непосредственным начальником был заведующий кредитным отделом по имени Даркин. Мы очень уважали друг друга. Будучи едва грамотным, он считал меня замечательным писателем. Я думал, что он проявляет исключительную мудрость, придерживаясь этого мнения. Нашему взаимному восхищению суждено было катастрофически рухнуть, но это произошло после долгих месяцев тесного и приятного сотрудничества. За этот период единственным резким аккордом в текущих в плавной гармонии моих дел была встреча с Элли Иверсом — проказливым, вороватым, фантастическим другом моей ранней юности, прошедшей в Техасе.
Это случилось однажды тихим летним вечером, когда я возвращался домой после работы. Когда я начал переходить улицу на перекрестке, мимо меня проскользнула какая-то машина.
Мягко развернувшись, она направилась назад, в мою сторону; она явно двигалась прямо на меня, по-видимому потеряв управление, и я отпрыгнул назад на тротуар, а она перескочила бордюрный камень и продолжала мчаться на меня. Я бросился спасаться, но споткнулся и растянулся на тротуаре. Автомобиль поравнялся со мной, и из его окна высунулся Элли.
— Какой ужас! — театрально удивился он. — Такой приличный молодой человек
Да, я любил Элли и, несмотря на то что общение с ним всегда заканчивалось несчастьем, очень ему обрадовался. Поэтому я любовно обругал его и уселся рядом с ним в машину, предварительно убедившись, что он не прячет в ней оружие или что-нибудь другое, что могло бы вызвать осложнения с полицией.
Элли сунул мне бутылку с виски. Распечатав другую для себя, он тронул с места, по дороге рассказывая мне о себе. Он уехал из Техаса, сказал он, вскоре после меня. Фактически у полиции против него ничего не было, но они намекнули, что всем, кто был замешан в той истории, будет лучше на какое-то время скрыться из штата. И Элли почел за лучшее последовать их совету. Он помотался по Оклахоме и Мидвесту, работая «по маленькой» и занимаясь мелкими воровскими делишками. Прибыв сюда, в Линкольн, с приличными деньгами, что не обязывало его зарабатывать на жизнь, он устроился таксистом просто для развлечения. Утром он уезжает из города, а пока, вечером...
Он описал мне свою идею вечернего развлечения. Я непреклонно и возмущенно заявил ему, чтобы на меня он не рассчитывал.
— А что такого? — убеждал меня Элли. — Я прошу только о том, чтобы ты покатал меня и мою приятельницу. Что в этом плохого?
— Здесь все плохо! — сказал я. — Прежде всего, у меня нет водительских прав.
— Ну так что? Зато у меня их целый десяток. Парень, у которого я купил себе права, дал мне скидку за оптовую партию.
— Я не собираюсь с тобой спорить, Элли, — сказал я. — Я ужасно рад тебя видеть, но категорически отказываюсь...
Элли начал мне льстить. Он грустно упрекал меня. И это его давний протеже — юнец, которого он выручил из публичного дома, где тот торговал леденцами вразнос? Неужели я так зазнался, что не хочу оказать маленькую услугу своему старому другу?
— Ладно, тогда ответь мне только на один вопрос, — сказал Элли. — Ты поведешь машину или предпочитаешь оказаться предателем в глазах старого друга?
Мы катили вперед, споря и время от времени выпивая. Я начал колебаться. Прошел почти год, как я в последний раз пробовал настоящее виски. В течение многих месяцев я вел безупречный образ жизни, упорно работая и занимаясь в колледже, и такое существование начало мне приедаться. Учеба в колледже прекратилась до осени. Так почему бы мне, когда у меня оказалось немного свободного времени, не сделать перерыв в набившей оскомину рутине?
— Ну ладно, — наконец сдался я. — Но никаких проделок, Элли! Ты должен обещать, что все будет нормально.
Элли стащил с себя фуражку таксиста и напялил ее на мою голову, соглашаясь со всем, о чем я просил.
— Ты тоже должен дать мне обещание, — сказал он. — Дама, за которой мы заедем, очень утонченная. Я везу ее на танцы в загородный клуб.
— Ты шутишь! — засмеялся я.
— Увидишь, — пообещал Элли. — Кстати, остановись-ка у этой аптеки. Я куплю для нее несколько сигар.
Я затормозил, повернулся и испуганно уставился на него:
— Сигары?! Ты покупаешь ей...
— "Гавану", — небрежно бросил Элли. — Я же сказал, она очень утонченная.
Он довольно долго торчал в этой аптеке, нарочно задерживаясь, подумалось мне. Когда, наконец, он появился, я уже заканчивал свою первую пинту и моя тревога и любопытство относительно предстоящей экспедиции растаяли в легком хмеле.
Он показывал мне дорогу, и вскоре мы оказались в ужасно грязном и мерзком районе города. Я остановился у дома, который он указал, — у полуразвалившейся некрашеной хибары, — и Элли опять вышел. Он оставался в доме минут пять. И появился с толстой и самой безобразной девицей, которую мне только приходилось видеть.