Неудачное признание
Шрифт:
Его принес все ещё улыбающийся Врас, он же, глянув на содержимое моего рюкзака, коротко бросил:
— Сахар нельзя. Можно только соль, перец, базилик. Сухой. Еще вам потребуется аптекарский набор, — заверил он и опустил на стопку белья тряпичный сверток с булавкой вместо застежки. — После восстанавливающих настоек вам вряд ли скоро потребуются чисто женские принадлежности, но на всякий случай я положил и их.
Я была уверена, меня невозможно сильнее смутить, но врач с расстановкой продолжил:
— Помимо прочего, там есть восстанавливающая настойка, успокоительное, противозачаточное…. —
В мои подрагивающие руки перекочевал листок, испещренный названиями пилюль, показаниями к применению и противопоказаниями к нему же.
— И напоследок, — врач обнял пунцовую меня за плечи, заглянул в глаза, — наполните флягу водой с порцией восстанавливающей настойки. А Варгану добавьте успокоительного. Пригодится.
Нас никто не провожал, и я никого не хотела видеть. Слишком подавленная для лишних вопросoв и шокирующих объяснений, я села в пролетку степняка, пристегнулась по первой просьбе и беззвучно проследила за тем, как вороны разбежались и взмыли ввысь. В горах, где стоял дом степняка, было на порядок холоднее, чем в низине. И наступление осени здесь ощущалось сильнее. Часть деревьев уже потеряла листву, часть раскрыла зимние почки, у корней помимо последних летних цветов распускались первые морозные узоры. Прозрачное сияние солнца медленно наливалось желтизной, нарастало, разгоняя серый туман и промозглость. Завораживающе красивое зрелище. В другое время я бы обязательно им восхитилась вслух, но сейчас безучаcтно смотрела, пропуская красоту мимо себя.
— Орвей? — Варган, вот уже двадцать минут сидевший рядом в молчании, подозрительно покосился на меня. — Что случилось?
— Ничего.
— На тебе лица нет.
Я прикоснулась к щекам и ко лбу, удивилась чужой невнимательности и тихо ответила:
— Оно на месте.
— И все же у тебя неподходящий для похода настрой, — веско сообщил он. — Кто-то обидел?
Молчу.
— Орвей? — позвал степняк. — Орвей, у нас впереди долгий путь. И если ты сумеешь прямо говорить о том, что нравится и не нравится, мы сэкономим массу времени на решении проблем от недосказанности, — терпеливо объяснил он. — Итак. Тебя кто-то обидел?
— Ктo-то аптечку собрал, — произнесла с расстановкой.
— И что же устрашающего в ней было?
— Средство от головной боли, от бессонницы, от расстройства желудка, от детей… — перечислила я и замолчала. Почему-то прямо сказать, что меня возмутило, не получалось.
— Противозачаточное? — без стеснения переспросил степняк, вгоняя меня в краску. — Зря Врас его положил. Не потребуется.
Это не могло не радовать, но был ещё один измучивший меня вопрос.
— А средство для восстановления мужских сил?
Вaрган задумался, прежде чем ответить:
— Не уверен, что буду их тратить. — Я опасливо покосилась на него, и он охотно пояснил: — Ты мне не нравишься в этом смысле. Абсолютно.
Это его «Абсолютно» подействовало на меня хуже, чем состав аптечки. Я и не знала, что злиться можно сильнее.
— А любой поход налево, — продолжил раздражающий до бешенства Варган, — будет приравниваться к измене и аннулирует нашу авантюру и мои права на наследство. Словом, волноваться глупо.
— Я не волнуюсь, я негодую. Вы мне безразличны и вряд ли сколько-нибудь станете дороги, — заявила запальчиво. Вдохнула-выдохнула, уже хотела недобрым словом помянуть врача, как вдруг услышала лукавое:
— То есть противозачаточные пилюли ты уже выбросила?
— Н-не-е-ет... — Градус запальчивости спал. Я ожидала ехидной поддевки, но Варган удивил.
— Тогда вперед, избавься от них! И от унылого выражения лица тоже.
Я открыла рюкзак, выудила аптечку, освободила ее от ненужных пилюль и выдохнула.
— Почему от унылого лица тоже? Потому что оно меня не красит? — Удивительно, как не к месту во мне проснулось кокетство. Правда, бодрствовало оно буквально до следующих слов.
— Потому что ты моя невеста и должна быть полна энтузиазма.
Я поджала губы и отвернулась, чтобы в деталях подумать о том, с каким же наслаждением я когда-нибудь князя побью. Не подушкой, нет, чем-нибудь более увесистым и грозным. На мысленное и многoкратное воплощение мечты ушел без малого час, после которого я успокоилась и уже куда благосклoннее выслушала приказ.
— Держись крепче, Орвей. Спускаемся.
Вороны заложили крутой вираж, мы спускались в ущелье, на крошечную полянку в окружении могучих скал. Она была покрыта плотным ковром зеленой травы и цветами: весенними, сладко пахучими колокольчиками, крокусами, анютками. В центре поляны, для высадки пассажиров стояла каменная площадка, от нее сквозь траву, искривляясь, ползла дорожка из грубо обработанных плоских камней и столь же кривая линия фонариков. Тишина прекрасного места наполнилась хлопаньем крыльев и встревоженным «карр-р-р!», вороны снижались по спирали, аккуратно, чтобы не переломать крылья и не перевернуть пролетку с нами.
— Тише-тише! — командовал cтепняк. — Вы справитесь, вы же молодцы, — приговаривал он, и птицы слушались, плавно снижая темп.
Последний, самый маленький виток, мягкое соприкосновение колес с землей, шорох, шепот: «Молодцы». Варган закрепил уздечку, спрыгнул на площадку, схватил свой рюкзак и протянул руку мне.
— Дорогая невеста? — позвал очень вкрадчиво и тихо.
Его взгляд горел, на губах играла мягкая улыбка. Князь был счастлив, точь-в-точь как Бомо, который избавился от меня. То есть и этот ждет не дождется, когда я исчезну?
Невольно шмыгнула носом и поджала губы.
— Орвей, что опять?
— Нас разве не должны были встретить? — спросила, чтобы хоть что-то сказать.
— Мы опоздали на неделю и шестнадцать часов. Служители врат нам уже ничего не должны.
— А поход будет засчитан?
— Конечно! Необходимо только пройти сквозь скалу. — Князь подхватил мой рюкзaк, стащил меня с пролетки и вручил казанок. — Идем.
Словно услышав наши голоса, кaменные стены впереди призывно засияли и образовали узкий проход. И чем ближе мы подходили, тем шире он становился, пока не поглотил нас, погрузив с сияющую тишину перехода. Шорох шагов стал приглушенным, скрип казанка едва различимым, и я впервые задумалась о том, через что предстоит пройти.