Неудачное признание
Шрифт:
Может ли быть у чудовища более неординарное шутливое название? Наверное, нет. Видимо, монстр совсем ужасен и его так ради смягчения образа зовут. С еще большим усердием я стала высматривать его среди листвы и травы. Как вдруг у самого моего уха прозвучало:
— Орвей, ты кудрявая и похожа на дите. — Несколько мгновений я стояла как громом пораженная. Затем резко развернулась и, оказавшись нос к носу со склонившимся степняком, встретила его смеющийся взгляд. — Кудрявое дите, а в моем запасном тренировочном костюме так и вовсе кроха.
— У меня волнистый волос, я не кроха, и… — Тут меня возмутило другое: — Что значит — запасном тренировочном
— Четыре. Не делай больших глаз. Это мои костюмы, я их сам добросовестно нес, и, как выяснилось, не зря.
Он ухмыльнулся, я же возмущенно вспыхнула.
— Варган, помнится, вы говорили не молчать, если что-то обидело.
— оворил, — согласился он, потянув меня за локон.
— Пеpвое, я не советую вам обращаться ко мне иначе, чем по имени. Второе, вы не ответили на вопрос: «Мы в степи или нет»? Третье, продолжите тянуть меня за кудряшку — лишитесь всех своих тренировочных костюмов.
— Все-таки кудряшку, — подловил клятый князь и совсем не испугался моего мстительного:
— Минус два костюма.
— Я не в обиде, но нести их будешь сама. — И чтоб не сомневалась, о ком речь идет, указал на меня ложкой. Ложкой, на которой свернувшиеся комочки каши остро пахли горелым… Или это не от нее?
— Проклятье! — Уловивший запах степняк забыл о моих волосах и ринулся к казанку.
Каша сгорела нещадно. Любая кухарка нашего графства без сомнений бы выбросила ее дворовым псам, но Варган решил иначе. Сняв казанок с огня, он уверенными движениями выскреб верхний слой каши на жестяные тарелки. Следом плюхнул на них что-то красное из деревянной плошки и позвал меня обедать.
Я, брезгливо скривившись, взялась развешивать вещи на кустах.
— Орвей, твой охотничий костюм сам высохнет через полчаса. А все прочее лучше разложить на камнях. И есть придется именно это и именно сейчас, потому что на ближайшие десять тысяч шагов ничего не найдется, — сообщил Варган, последовательно указав на камни, на тарелки, на пространство вокруг.
— Совсем ничего не найдется? — прошептала я.
— Совсем.
Его категоричный ответ меня не вдохновил, но и сомнений не вызвал. Одежду я разложила где сказали. Съела что дали. А затем, сглатывая привкус горелого во рту, старательно не косилась по сторонам в поисках какого-нибудь зайца или тетерева. Это была мертвая зона близ степи Страхов, которую мы, как выяснилось, покинули поздним утром. Князь долго думал, прежде чем признаться, что до выхода из степи было не две сотни шагов, а две тысячи. И ещё дольше он собирался с мыслями как похвалить меня за то, что я не ушла.
— Ты поступила верно, — сказал скупо и сухо. В очередной раз подтвердив, что князьям благодарность не свойственна.
— Потому что не бросила? — ехидно спросила я.
— Потому что не потерялась, — ответил он. — Еще пятьдесят лет назад степь использовали как место казни. Выживший в степи оставался на воле.
— И много выживших было в истории вашего народа?
— Десять, но свободы они не получили. Сошли с ума и были изолированы от людей на острове Забвения.
Я задумалась, какие интересные названия у их географических объектов. Степь страхов, остров Забвения, а в легенде присутствовали лес Великих реликтов и Сакральное ущелье… Что-то было во всех этих названиях созвучное, родное.
Я вскинула взгляд на степняка.
— Варган, только не говорите, что этoт остров находится где-то на полпути к вашей святыне. Он ведь не здесь, правда?
— Орвей, поверь, остров Забвения — одно из самых тихих мест в ущелье, — разбил он мои надежды и схватил за плечо. — Замри!
Поначалу ничего не происходило. Мы стояли в тишине, нарушаемой порывами ветра и шорохом трав, треском соприкасающихся веточек и стеблей, тихим звоном капель. И вот что интересно, от скал с купелью мы ушли на сто шагов, может, и больше, а звон pучейка все еще слышен. Или это не ручей?
Варган прищурился, поднял лицо к небу. Дoлго высматривал что-то там, а едва и я стала различать гибкие силуэты среди облаков, он неожиданно и очень тихо оказался за моей спиной. Одной рукой перехватил под грудью, второй закрыл мне рот, а лучше бы глаза. Я никогда не боялась змей, но я и не знала, что они могут быть настолько огромны! Голова ближайшей была размером с мой родной дом, а тело могло протянуться через все графство…
Белые, со сложным петлевидным рисунком на шкурах, они ползли, переплетались по воздуху в опасной близости над нашими головами. Это был ковер из змей, живой гигантский ковер, перекрывающий все пространство так называемой мертвой зоны. Способный в единый миг убить, размазать по земле, он душил своей тяжеловесностью. Или же это мне становилось плохо от знания — над нами не тучи ползут, а змеи. Они принесли острый запах свежести, звон шкур, раздражающий уши, и непроглядную темноту, в которой ярко загорелся магострел.
Мы ждали час, долгий час, за который я устала не двигаться, стoять и молчать. С последним справлялась совсем тяжело, потому что степняк прижимался ко мне со спины, потом, правда, я на нем повисла, но факт остается фактом — он был слишком близко, держал слишком крепкo, а еще дышал. Напряженно и шумно дышал, перекрывая мое собственное дыхание и звон змеиных шкур. Слышала я его хорошо, потому что нос степняка был за моим ухом, а губы почти касались мочки. И любая попытка отстраниться пресекалась жестко.
Так что когда на горизонте забрезжил свет — змеиный ковер закончился и небо вновь стало открываться нашему взору — я уже очень хотела сделать три вещи. Врезать Варгану, наорать на него и убежать в кустики. И я бы так и сделала при первой возможности, если бы князь сам первым не сбежал от меня со словами: «Ты направо, я налево!» А потом пошел дождь.
Не знаю, как его «налево», я в своем «направо» поскользнулась несколько раз, в попытке сесть на шпагат чуть не потеряла отобранные у князя костюмы, но вовремя зацепилась за траву. Возвращалась я так же нелепо, как и уходила. Из-за стены дождя видимость была ограничена, так что, наткнувшись вскоре на кого-то, я вспомнила кусты, тявкающего монстра, и уже готова была бежать, как вдруг меня остановили хмурым вопросом:
— Идти можешь?
Лучше бы я ответила «нет».
Мы шли весь день и даже часть ночи. Вначале шли, чтобы выйти из мертвой зоны, затем чтобы выйти из дождя, а после чтобы найти относительно высокое, каменистое место на котором можно было бы разложить палатку и не проснуться под толщей воды. Если бы могла, я бы от усталости и голода стояла и ревела навзрыд, но для этого нужно было остановиться, а любая остановка вызывала немедленное погружение в ставшую зыбкой почву. Причем чем дольше стоишь, тем сильнее погружаешься. Я проверила, что за четыре минуты стояния можно уйти в грязь по колено. Словом, и для выражения простого человеческого горя нам так же был нужен относительно пoлогий каменный участок. А он все не находился!