Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева
Шрифт:
Ближайшей целью Хрущева было создать видимость ядерного равновесия и тем самым подорвать позиции НАТО и других военно-политических союзов, созданных в 1954-1955 гг. президентом Эйзенхауэром и госсекретарем Даллесом. Среди этих союзов была Организация центрального договора (СЕНТО, или Багдадский пакт) и Организация договора Юго-Восточной Азии (СЕАТО). В Турции, являвшейся членом СЕНТО, были развернуты американские ракеты, и Хрущеву хотелось от этих ракет избавиться. Ему также хотелось, чтобы Соединенные Штаты признали СССР равной державой — и по силе, и по роли в мировых делах. По мнению Хрущева, американцы могли бы пойти на это лишь в том случае, если их поставить перед суровым выбором — между войной и миром. «Есть только два пути, — сказал первый секретарь ЦК на XX съезде партии. — Либо мирное сосуществование, либо самая разрушительная война за всю историю человечества. Третьего пути нет» {523} . Хрущеву надо было, чтобы в это поверили и американцы, а для этого он решил убедить США в том, что не остановится перед применением ужасающего оружия в случае
В известном смысле Хрущев шел по стопам президента Эйзенхауэра и госсекретаря Даллеса. Эти политики, в душе питая отвращение к перспективе ядерного Армагеддона, тем не менее прилагали все усилия к тому, чтобы США удерживали за собой ядерное преимущество, а значит, могли с помощью «ядерного зонтика» решать свои внешнеполитические задачи. Джон Ф. Даллес, по свидетельству авторитетного американского историка, стремился «найти ядерному оружию какое-нибудь иное применение, нежели роль дамоклова меча, нависшего над миром». В Женеве, во время встречи в верхах в 1955 г., Хрущев почувствовал, что оба американских политика — и Эйзенхауэр, и Даллес — сильно опасаются последствий гонки ядерных вооружений. Хрущев правильно понял, что смыслом игры американцев (правда, он считал Даллеса, а не Эйзенхауэра, главным игроком) состоит в том, чтобы устрашить Советский Союз, но при этом не напугать сам американский народ и союзников США. И Хрущев решил отплатить американцам той же монетой, переиграть их на их же поле. Хрущев понимал, что Эйзенхауэр как опытный военачальник не позволит противостоянию между Советским Союзом и Соединенными Штатами выйти из-под контроля. Советский лидер решил, что с такими «надежными» партнерами можно балансировать на грани войны, не рискуя полететь вверх тормашками {524} .
Поскольку у Советского Союза еще не было межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и надежных бомбардировщиков, способных достичь Соединенных Штатов и нанести ядерный удар, странами, на которых была опробована хрущевская «доктрина» ядерных угроз, оказались страны Западной Европы, входившие в НАТО. В ноябре 1956 г. во время Суэцкого кризиса, когда Великобритания, Франция и Израиль начали войну против Египта, Кремль, по предложению Хрущева, пригрозил агрессорам ракетным ударом. Вместе с тем кремлевское руководство, стремясь нейтрализовать Соединенные Штаты, предлагало послать на Ближний Восток совместную советско-американскую «миротворческую» миссию. Когда англо-французская армада отступила, Хрущев расценил это как первый и несомненный успех своей «ракетной доктрины». На самом деле Лондон и Париж были вынуждены прекратить военные действия из-за давления на них со стороны Вашингтона, однако Хрущев был твердо убежден, что именно советские угрозы сделали свое дело. По его мнению, «у Даллеса не выдержали нервы». На июньском пленуме ЦК КПСС 1957 г. Микоян заявил делегатам: «Вспомните обстановку: в Венгрии восстание, войска наши заняли Будапешт, англо-французы решили: русские увязли в Венгрии, дай ударим по Египту, помочь они не могут, нельзя им на два фронта воевать. Русских, мол, грязью обольем, а сами Египет прихлопнем, лишим Советский Союз влияния на Среднем Востоке… А мы нашли силы и в Венгрии войска держать, и пригрозить империалистам, что ежели они не прикончат войну в Египте, то может дойти до применения ракетного оружия с нашей стороны. Все признают, что этим мы решили судьбу Египта» {525} .
Исход войны в Египте привел к тому, что Хрущев поверил: в международных делах ядерная мощь решает все. Отныне он стал относиться к накоплению ядерного арсенала не только как к средству сдерживания, но как к «продолжению политики иными средствами», как советовал прусский военный теоретик XIX в. Карл фон Клаузевиц {526} . Именно поэтому в мае 1957 г. Хрущев в одном из своих интервью сказал, что ход и исход холодной войны зависит в основном от отношений между двумя ядерными гигантами — Советским Союзом и Соединенными Штатами {527} .
В августе 1957 г. совершился долгожданный прорыв в советском ракетостроении. Конструкторское бюро Сергея Королева провело успешное испытание ракеты Р-7 («семерки»). Это была первая в мире МБР-ракета, способная выйти на околоземную орбиту. 7 сентября Хрущев наблюдал за одним из запусков «семерки» из бункера. Он разрешил Королеву использовать новую ракету для научного освоения космоса, и 4 октября на околоземную орбиту был выведен искусственный спутник земли — событие, потрясшее весь мир. Неожиданный запуск в космос советского спутника заставил правительство США выделить колоссальные средства для собственных космических исследований, а также для нового и весьма дорогостоящего рывка в гонке вооружений: необходимо было вернуть американской общественности уверенность в превосходстве вооруженных сил США. Хрущев, однако, верил, что добился своего: Соединенные Штаты стали бояться ядерной войны больше, чем Советский Союз. В феврале 1960 г. он сказал на заседании Президиума, что соглашение с Соединенными Штатами стало возможно, потому что американский обыватель «первый раз в жизни начал дрожать, потому что появилась межконтинентальная ракета, которая может достигнуть американских городов» {528} .
Военно-промышленный комплекс СССР настроился на массовое производство стратегических ракет и создание для них все более мощных ядерных боеголовок. Однако еще долгое время Советский Союз обладал стратегическим потенциалом в отношении США лишь гипотетически. Ракета Р-7 оказалась дорогостоящей громадиной, трудной и ненадежной в эксплуатации. 300-тонная ракета работала на топливе из жидкого кислорода, что создавало большие трудности при запуске. Каждая пусковая площадка обходилась в полмиллиарда рублей. В 1959 г. конструкторы-ракетчики начали разрабатывать два других типа ракет — Р-9 и Р-16, однако и они не подходили для серийного развертывания, поскольку работали на жидком топливе и были чрезвычайно уязвимы для атаки с воздуха. Размещение первого поколения надежных межконтинентальных ракет в защищенных подземных шахтах началось только в апреле 1962 г. А пока махины Королева приходилось транспортировать по железной дороге на север России, в Плесецк, где для них были построены стартовые комплексы. К концу 1959 г. только четыре «семерки» и два стартовых комплекса для них находились в рабочем состоянии. Если бы Соединенные Штаты первыми нанесли удар, то у Советского Союза хватило бы времени на запуск только одной ракеты. По данным Сергея Хрущева, ракетчика и сына советского лидера, первые советские МБР были нацелены на американские «города-заложники»: Нью-Йорк, Вашингтон, Чикаго и Лос-Анджелес {529} .
В подобных обстоятельствах более благоразумный государственный деятель не стал бы бахвалиться достижениями в области стратегических вооружений. Хрущев поступил наоборот. 15 декабря 1959 г. Кремль объявил на весь мир о создании Ракетных войск стратегического назначения (РВСН) — нового рода войск в вооруженных силах СССР. За нетерпеливостью Хрущева стояли не только стратегический азарт, но и экономический расчет. Начиная с 1957 г. он обещал «догнать и перегнать» Соединенные Штаты по производству основных продуктов питания, а также резко повысить уровень жизни советских людей. В те годы советская плановая экономика, казалось, сохраняла большой потенциал для развития. Советская экономическая модель привлекала политических лидеров в различных частях света, особенно в Индии, Индонезии, Египте и других странах, освободившихся от колониальной зависимости.
Но уже в 1959 г. советская экономика стала давать серьезные сбои. Уровень жизни, который первоначально повысился в результате реформ 1953 г., оставался низким. Факты опровергали хвастливые заявления Хрущева: советская экономика была неспособна обеспечить «общество массового потребления». Секторы гражданской промышленности, в отличие от военно-промышленного комплекса, развивались плохо или недостаточными темпами. Сельскохозяйственная программа освоения «целинных и залежных земель» после первоначального громкого успеха обернулась огромными трудностями с сохранением и транспортировкой полученных урожаев. А в результате принятых Хрущевым необдуманных мер по ограничению личных подсобных хозяйств и кооперативов возникла острая нехватка мяса, молока и масла. Грандиозные масштабы экономической помощи Китаю, все возрастающая щедрая помощь Египту и резкое повышение субсидий для Польши и Венгрии после событий 1956 г. — все это ложилось дополнительным бременем на экономику и бюджет СССР. Для того чтобы «скорректировать глубокие диспропорции в народном хозяйстве», советскому правительству пришлось свернуть пятилетний план (в связи с его явным провалом) и заменить его «семилеткой». Выполнить обещание в достаточном количестве выпускать «и пушки, и масло» оказалось гораздо труднее, чем это представлялось Хрущеву {530} .
Между тем безудержно увеличивались затраты на производство новых вооружений, исследовательские и научно-конструкторские программы военного назначения — значительно превышая выделенные для этого ресурсы. С 1958 по 1961 г. производство вооружений в СССР выросло более чем вдвое, а доля национального дохода страны, уходившая на это производство, — с 2,6 до 5,6 %.Стоимость ракет стратегического назначения оказалась значительно выше, чем ожидалось. Сооружение стартовых комплексов и ракетных пусковых шахт, включая новый грандиозный комплекс космических и военных испытаний на железнодорожном разъезде Тюра-Там в Казахстане (космодром «Байконур»), а также строительство гигантских заводов для серийного производства стратегических вооружений требовало огромных капитальных вложений. Ядерные и ракетные проекты фактически были экономикой внутри экономики: они размещались в «закрытых городах», куда привлекались лучшие силы ученых, инженеров и строителей и где создавались весьма приличные условия жизни для них и их семей. В одном из таких «закрытых городов» — Снежинск в предгорьях Среднего Урала (Челябинская область) — разместилась вторая советская ядерная лаборатория. К началу 1960 г. численность населения города уже составляла 20 тыс. человек. Другой «закрытый город», находившийся к северу от Красноярска, в 1958 г. начал производство оружейного плутония. Реактор и 22 цеха были расположены в огромной искусственной пещере на глубине 200-250 м от поверхности земли; комплекс имел собственную систему тоннелей, а также развитую городскую инфраструктуру, которая обслуживала и обеспечивала жильем несколько тысяч ученых, инженеров, рабочих и военных {531} .
Чем яснее видел Хрущев, что его обещания экономического роста расходятся с реальностью, тем больше он горел желанием опробовать свою «ракетную доктрину» на деле. Он надеялся прежде всего добиться прорыва в решении германского вопроса — ключевого вопроса холодной войны. Принудить западные державы к переговорам, закончить холодную войну с помощью ракетно-ядерного блефа означало бы избежать дальнейшей гонки вооружений и сэкономить громадные средства для развития народного хозяйства и улучшения жизни советских людей.