Неукротимая любовь

Стою у кассы в «Дикси». Кассирша мне макароны пропикивает, а я все по пакетам укладываю. Стараюсь, чтобы не тяп-ляп, а как мама учила: сначала тяжелое и твердое, сверху яички. И краем глаза вижу, что в магазин заходит Паша. Моя первая любовь.

Мне,

Но я по-прежнему в «Дикси»! Достаю из кармана телефон и делаю вид, что очень внимательно читаю весенний спам от «М-Видео».

А Паша ко мне подходит сзади, руками закрывает глаза и говорит в шею:

– Угадай кто?!

И вот мы с Пашей болтаем, я пытаюсь бедром прикрыть торчащую из пакета пачку «Тампакс».

Паша, как назло, красавчик, он и в школе такой был. Сперва за мной ухаживал, а потом на Свете Лузиной женился. Привет, кстати, Света – длинноногая, стройная сволочь (ой, извините, автозамена на айфоне сработала), блондинка.

Как дела, то да се. Мы, говорит, только из Швеции вернулись, на лыжах катались. Ну я тоже, между прочим, по загранкам езжу – вот из Минска недавно прилетела, ну вернее, приехала на поезде.

И тут Света подходит! Она мне, знаете, тетку, жену генерала из «Москва слезам не верит» напомнила, помните, которая в прачечную к Муравьёвой пришла и костюм в бумагу попросила завернуть. Такая же вульгарная, в кудельках.

Извините, опять автозамена. Вру я. Красивая она: высокая, с белыми волосами и укладкой, в пальто кашемировом и на глазах у нее – смоки айз! В четыре часа дня в «Дикси»! Но мне по-прежнему, как вы поняли, абсолютно все равно!

Света очень рада меня видеть – сколько лет, сколько зим, бла-бла-бла. Какая-то ты бледненькая, всё свои сериалы пишешь? Бедная. Неужели остались еще идиоты, которые телевизор смотрят? Гспди! Прошлый век. Надо бы встретиться, может, с нами в Альпы?

И тут я выхожу из машины под руку со своим мужем – дирижером Венской оперы, к нему девицы за автографами, а он только на меня смотрит – глаз отвести не может, а я держу за руку Давидика – он только что взял Гран-при на Щелкунчике – и слежу за младшим Стёпой, он такой озорник.

Ни хрена! Я по-прежнему в «Дикси» с пакетами, с «тампаксами» и в дурацком малиновом берете. Улыбаюсь Свете и Паше – органичная пара. Когда она смеется, видно, что у нее круговая подтяжка лица. Блин, да что сегодня с айфоном? Вру опять – ничего не видно. Красивая она, как Хайди Клум, только лучше. Это я бледная. Но мне, разумеется, по-прежнему наплевать.

А вот еще что. Подхожу к дому, а из подъезда мальчик-сосед выходит. И говорит мне: «Привет!» А он, я знаю, очень интеллигентный и воспитанный, из хорошей семьи. А мне «привет» говорит. А Свете, я уверена, сказал бы «здравствуйте». И место в трамвае уступил.

Почему нельзя по-честному? Ртом проговорить.

Открыть его, сказать «а», закрыть – открыть, сказать «я», закрыть снова, опять открыть, сказать «хочу!». И все. Это же просто.

Вместо этого она закатывает глаза. И молчит. А он не понимает, но чувствует: что-то не так.

Он открывает рот и спрашивает:

– Что-то не так? – Он-то нормальный.

С ней трудно, но объяснение есть, оно вполне логичное: она – женщина.

А она вертит головой:

– Да нет, все хорошо. – Слегка с нажимом на «хорошо», чтобы сразу стало понятно: все очень-очень нехорошо, скотина ты тупая.

И снова закатывает глаза. Ну неужели ему не ясно, что она хочет цветы и туфли. Это же так просто.

Они мимо витрины проходили, и она на них смотрела. Нет, вернее, не так. Она на них СМОТРЕЛА. Он что, слепой? Она не хочет выпрашивать, она хочет, чтобы он догадался и сделал сюрприз. СЮР-ПРИЗ! Это сложно?

И чтобы потом все девочки такие: Сам? Вот просто сам? Ты на них только глянула, а он сразу? И Сам? Господи, какая ты счастливая.

А если она скажет ему словами, это «не сам». И где тогда романтика? И ради чего все это?

А он, дурак, не догадывается о буре в голове. Примитивное создание. Да если бы не она, так бы и ходил в мятой майке и ел с пола. И менеджером не был, и кеды красные не носил бы под костюм.

Она его вдохновляет, окрыляет… с полуслова понимает, а он… «Любимая, скажи, что не так…»

Но она не говорит. Она закатывает глаза.

А что она должна сказать? Что хочет туфли? Не хочет она туфли! У нее их полный шкаф. Вернее, хочет, но не в них дело. Дело совсем в другом. Вообще!

Но как все это объяснить словами?

У Яны новый жених. Не так давно познакомились, но, кажется, все серьезно. Она меня попросила в бар прийти и на него издалека посмотреть. Глаз-алмаз со стороны. Я сразу человека раскусываю. За десять минут. Если поговорим – и того быстрее.

Я рада за нее. Первый брак был мрак. С этим ее ужасным Толиком.

Как вспомню его, тощего, в серой майке, на кухне в их однухе! Бррр… Я даже не знаю, любил ли он ее?

Точно помню, что в меркантильности подозревал и ее, и всех баб. «Глаза у всех у вас завидущие, только в кошель и смотрите. Подарки принес? Деньги есть? А тачка какая? Только хрен всем вам, а не мои деньги».

Прямо так и говорил, не всегда, когда напивался только. А трезвого я его и не помню, так что все-таки всегда.

Ему квартира в Перово досталась от бабушки. Однушка, но своя. Так что жених был что надо. Выбирать мог! Выбрал Яну.

Вот и подозревал ее, что позарилась на москвича с жилплощадью.