Неукротимая
Шрифт:
Меня это так впечатлило, что я даже руку поднять забыла.
– Простите. Адам произвел на свет Еву? Но разве людей рождают не женщины? И разве тогда не следует мальчиков тоже называть дамами? И вообще всех людей?
– Рука, Гленнон! – процедила учительница.
Я подняла руку. Она жестом велела мне ее опустить. Мальчик, сидящий рядом со мной, закатил глаза.
Учительница продолжила:
– Адам и Ева были счастливы, и первое время все было идеально.
Но вскоре Ева заметила на одном из деревьев блестящее красное яблоко. И хотя Господь сказал ей, что это дерево – единственное во всем саду, яблоки которого ей нельзя хотеть, именно это яблоко она и возжелала. И вот
Что ж, все было предельно ясно. У меня не осталось вопросов.
Минеты
Мы с мужем начали ходить к семейному психологу после того, как он признался, что спал с другими женщинами. Теперь мы не высказываем друг другу претензии, а копим их и выплескиваем на приеме каждый вторник. Когда друзья спрашивают у меня, хороший ли она психолог, я говорю: «Да, наверное. Вы же видите, мы все еще женаты».
Сегодня я позвонила ей и попросила встретиться наедине. Я очень устала и была вся как на иголках, потому что целую ночь не спала, продумывая, как мне сказать ей то, что я хотела сказать.
Я тихо сижу в кресле, сложив руки на коленях. Она сидит в кресле напротив. Спина прямая, на ней накрахмаленный белый костюм, туфли на удобных каблуках и ни грамма макияжа на лице. Деревянная книжная полка битком набита учебниками, дипломы взбираются по стене у нее за спиной, точно бобовый стебель. Она занесла ручку над белоснежной страницей блокнота в кожаном переплете, готовая пригвоздить меня к ней простыми и понятными словами. Я напоминаю себе: говори спокойно и уверено, Гленнон. Как взрослая.
– Мне нужно сказать вам кое-что важное. Я влюбилась. Просто голову потеряла. Ее зовут Эбби.
У моего психолога отвисает челюсть – немного, но ровно настолько, чтобы я заметила. Она молчит – всего секунду, но эта секунда тянется целую вечность. А затем делает очень глубокий вдох и говорит:
– Понятно.
Еще одна пауза, и она пытается снова:
– Гленнон, ты же понимаешь, что бы это ни было – это не реально. Это не настоящее чувство. И какое бы будущее ты ни представляла себе в этой ситуации, это все тоже не реально. Это не более чем опасное увлечение. И добром не кончится. Этому нужно положить конец.
– Вы не понимаете, – начинаю я, – это совсем другое…
А потом думаю о том, сколько человек сидело на моем месте в этом самом кресле и сколько из них точно так же настойчиво повторяли: Это совсем другое.
Если она не позволит мне быть с Эбби, мне хотя бы нужно будет сделать все возможное, чтобы по крайней мере не оставаться с мужем.
– Я не смогу и дальше спать с ним, – говорю я. – Вы же знаете, как сильно я старалась. Иногда мне кажется, я простила его. Но когда он залезает на меня, я снова начинаю его ненавидеть. Прошло уже много лет, я не хочу усложнять ситуацию, поэтому просто закрываю глаза и жду, когда все наконец закончится, как будто улетаю куда-то далеко-далеко. Но в какой-то момент я так или иначе случайно срываюсь обратно и падаю в свое тело, и это все равно что упасть на раскаленную сковородку. Я как будто очень стараюсь умереть, но во мне всегда так или иначе остается капелька жизни, и она делает секс просто невыносимым. Живой в это время я оставаться просто не могу, но и достаточно безжизненной стать не получается, так что я не вижу выхода. Я просто… просто не могу больше.
Я злюсь на себя за слезы, но они все равно вскипают. Похоже, теперь я умоляю. Пожалуйста, прошу вас, пощады!
Две женщины. Один белый костюм. Шесть дипломов в рамках. Один открытый блокнот и ручка наготове.
А после:
– Гленнон… а вы не пробовали делать ему минет вместо полноценного секса? Многие женщины находят минеты куда менее интимными.
Направления
У меня сын и две дочери – по крайней мере, пока они не сообщили мне иное.
Мои дети верят, что душ – это волшебный портал, источник идей. Младшая недавно сказала мне:
– Мам, у меня весь день в голове прямо пустенько, а как пойду в душ – сразу куча-куча идей. Наверное, это все вода.
– Может, и вода, – сказала я. – А может, все дело в том, что душ – это единственное место, где мы остаемся наедине со своими мыслями, где можно расслабиться и по-настоящему их услышать.
А она посмотрела на меня и такая:
– Чего?
– Я про то, что происходит в душе, малышка. Это называется думать. Люди делали это чаще до того, как у них появился гугл. Думать – это все равно, что… хм… гуглить, но только у себя в мозгу.
– А, – кивнула она, – прикольно.
Этот же ребенок раз в неделю стабильно ворует у меня дорогущий шампунь. В один из таких дней я, грозно топая, наведалась в общую детскую ванную, чтобы украсть свой шампунь обратно. Отдернув душевую занавеску, я обнаружила целый батальон из двенадцати пустых бутылок, толпящийся на узеньком бортике ванны. Справа стояли только красные, синие и белые бутылки. Слева – розовые и фиолетовые. Я взяла красную бутылку с той стороны, которая, судя по всему, принадлежала моему сыну-подростку. Она была продолговатая, прямоугольная и массивная. Мне в глаза бросились жирные красные, белые и голубые буквы:
В 3 РАЗА БОЛЬШЕ ОБЪЕМА!
НЕ СМОЕТ ЛИШЬ ТВОЕ МУЖЕСТВО!
ОБЛЕКИ СЕБЯ В БРОНЮ ИЗ ЧИСТОТЫ,
ДАЙ ОТПОР ГРЯЗИ, ШАРАХНИ ВОНЬ ПО ХРЕБТУ
И я подумала: Какого черта? Мой сын тут душ принимает или к военному наступлению готовится? Тогда я взяла одну из девчачьих бутылочек, тоненькую, перламутрово-розовую. На сей раз вместо рявкающих жирными буквами приказов меня опутал витиеватый, текучий курсив и принялся нашептывать в уши бессвязные прилагательные: очаровательный, сияющий, нежный, чистый, озаряющий, манящий, осязаемый, легкий, сливочный…
И ни одного глагола. Никаких призывов к действию, сплошные призывы казаться такой-то и такой.
Я на всякий случай огляделась – убедиться, что этот душ и правда не какой-нибудь магический портал и не перенес меня случайно в прошлое. Да вроде бы нет. Я по-прежнему в двадцать первом веке, где мальчикам все еще вбивают в голову, что настоящий мужчина должен быть здоровенным, суровым, жестоким, неуязвимым, питающим всяческое отвращение к девчачьим штукам, обязан завоевать женщину и вообще весь мир. В то время как девочкам все так же внушают, что настоящая женщина – тихонькая, маленькая, красивая, смирненькая и желанная, конечно же, достойная вышеупомянутого завоевания. Вот так тасуются колоды. Не успевают наши сыновья и дочери трусы натянуть поутру, а мир уже пытается пристыдить их за то, что они – люди.