Неукротимая
Шрифт:
Наших детей не распихаешь по розовым и голубым бутылкам, они для этого слишком велики. Но увы, могут поломать себя, пытаясь это сделать.
Полярные мишки
Несколько лет назад мне позвонила воспитательница моей дочери Тиш и сказала, что в садике произошел «инцидент». Во время урока на тему дикой природы воспитательница сообщила детям, что из-за таяния ледников полярным медведям все чаще становится негде жить и нечем питаться. А затем еще и показала им фото умирающего полярного медведя в качестве наглядного примера того, как много негативных последствий у глобального потепления. Детишек в основной массе это впечатлило, но не особо – да, грустненько, но не настолько, чтобы забить на переменку и игрушки. Но только не Тиш… Учительница сказала,
В конце концов бедняжка тоже поплелась на улицу, но ни в каких играх до конца дня участия не принимала. Другие дети несколько раз пытались стащить ее со скамейки, чтобы она поиграла с ними в классики, но Тиш жалась к воспитательнице, глядела на нее гигантскими глазами и спрашивала: «А взрослые знают? А они что-то делают? А другие животные тоже умрут? А где мама того голодного медвежонка?».
Целый месяц жизнь в нашей семье вращалась вокруг полярных медведей. Мы купили несколько постеров с ними и повесили в ее комнате. «Чтобы помнить, мам! Я не хочу забыть!». Мы перевели деньги четверым нуждающимся медведям онлайн. Говорили о медведях за ужином, завтраком, во время мытья машины и даже в гостях. В конце концов тема медведей проела мне такую плешь, что через несколько недель я уже просто не могла это выносить. Я возненавидела полярных медведей всеми фибрами души. Прокляла тот день, когда чертовы медведи появились на свет как вид. Что я только не перепробовала, чтобы вытащить мою Тиш из клешней медвежьей одержимости. Я утешала ее, потакала ей, срывалась и в конце концов наврала ей.
Я попросила друга прислать мне страшно официальный мейл от «Президента всей Антарктики» и сообщить в нем, что ледники починили раз и навсегда, и полярным мишкам больше ничто не грозит – ЧЕСТНО-ПРЕЧЕСТНО.
Открыв это фальшивое письмо, я позвала Тиш, которая в этот момент была в своей комнате:
– О боже, малыш, иди сюда скорее! Сюда, сюда! Смотри, что мне прислали! Посмотри, какие новости!
Тиш молча прочитала письмо, а потом медленно повернулась ко мне и просто пригвоздила к месту испепеляющим, полным презрения взглядом. Она поняла, что письмо было подделкой, да, Тиш чувствительная девочка, но далеко не дура. Сага о медведях продолжилась. Понеслась на всех парусах.
Как-то раз я укладывала Тиш спать и уже на цыпочках кралась из ее комнаты, одной ногой в земле обетованной всех матерей (там, где все дети спят, есть «Нетфликс» и пакет с чипсами, и где никто не дергает аж до тех пор, пока не взойдет солнце, аллилуйя!). Я уже закрывала за собой дверь, как вдруг услышала шепот Тиш:
– Мам, подожди.
Блин.
– Что такое, солнышко?
– Мишки…
ГОСПОДЬ МИЛОСЕРДНЫЙ, ТОЛЬКО НЕ МИШКИ.
Я вернулась, села и уставилась на нее, признаюсь, немного маниакальными глазами. Тиш подняла на меня взгляд и сказала:
– Мамулечка, я не могу перестать думать: сейчас – беда у мишек. И всем все равно. Значит, следующие мы.
А затем она отвернулась и уснула, а я так и осталась сидеть одна в темной комнате, не в силах заставить себя встать.
«О. МОЙ. БОГ. МЕДВЕДИ! ПОЛЯРНЫЕ! НАДО СРОЧНО СПАСАТЬ МЕДВЕДЕЙ, МАТЬ ИХ ПОЛЯРНУЮ ЗА ЛАПУ! ПОТОМУ ЧТО МЫ – СЛЕДУЮЩИЕ! ПОЧЕМУ МЫ ЭТОГО НЕ ПОНИМАЕМ, ЧТО С НАМИ НЕ ТАК?!»
А потом я посмотрела на свою малышку и подумала: Горе ты мое луковое. И вовсе нет ничего странного в том, что новость о мишках разбила тебе сердечко. Странно, что наши сердца такие вещи уже не трогают.
Тиш и правда слушала, о чем рассказывала им воспитательница, и после услышанного просто не нашла в себе силы пойти играть на переменке. Узнав о страданиях полярных медведей, она не отмахнулась, а пропустила через себя весь ужас и последствия этой ситуации вместе с осознанием того, как это неправильно. Тиш – чувствительная, и в этом ее суперсила. Противоположность чувствительности – это бесчувственность. Она чести не делает.
Тиш чувствует этот мир. Даже когда он пытается просто проскочить мимо, она медленно вбирает его в себя, как губка. Погодите, погодите. То, что вы сейчас рассказали про медведей… это заставило меня почувствовать кое-что, задуматься. Можем задержаться на секунду? У меня есть чувства. У меня есть вопросы. Я не готова пока что бежать «на переменку».
В большинстве культур, во все времена, такие люди, как Тиш, проявляют свои таланты еще в раннем возрасте. Обычно из них вырастают шаманы, знахари, поэты и священнослужители. Их считают эксцентричными, но в то же время бесконечно важными для жизни всей группы, в которой они обитают, потому что только такие люди способны слышать то, что другие не слышат, видеть, что скрыто от глаз, и ощущать то, что не дано остальным.
Именно на чувствительности таких вот людей и стоит наша культура, потому что лишь те, кто остро проживает все раны, нанесенные этому миру, способы их исцелить. Они взбегают на нос «Титаника» и кричат: «Айсберг! Впереди айсберг!», в то время как остальные прогуливаются по палубе и огрызаются: «Хватит кричать! Вы нас раздражаете! А ведь сегодня такой прекрасный вечер, и скоро танцы!».
Наше общество так туго намотано на маховик динамичного, эффективного и мощного образа жизни, что люди вроде Тиш – или меня – те, которые пытаются хоть как-то это движение замедлить, кажутся неудобными и вообще лишними. Куда как проще назвать нас неправильными, чем просто признать, что мы адекватно реагируем на неправильный мир.
Моя малышка не «поломанная». Она – пророчица. А я хочу обладать достаточной мудростью, которая заставит меня слезть с маховика, присесть рядом с ней, спросить, что она чувствует и послушать, о чем она мне расскажет.
Галочки
Старшие классы. Последний год. А меня до сих пор не номинировали на пост в Совет Выпускников.
Совет Выпускников состоит из десяти самых популярных учеников каждого класса. Эти десять учеников наряжаются и едут на кабриолетах во время выпускного парада, тусят на футбольном поле посреди ночи и щеголяют своими выпускными ленточками через плечо. Выпускной бал в старших классах – это всегда школьный аналог Недели Высокой моды, во время которой мы, простые ученики, превращаемся в толпу зрителей и со своих стульчиков в тени под подиумом наблюдаем за блистательным дефиле членов Совета.
Учителя раздают бюллетени на уроке английского и агитируют нас голосовать за тех, кто должен пройти в Совет. Каждый год мы голосуем en masse [1] за одних и тех же учеников, так называемую Золотую Десятку. Их все знают. Иногда у меня возникает такое чувство, что мы и на свет родиться не успели, а уже про них знали. Золотые держатся особняком – в коридорах, на футбольных матчах, в торговом центре, даже в наших головах. Они держатся поодаль, как солнце, и так же, как на солнце, на них нельзя подолгу смотреть, да и не выходит, такие блестящие у них волосы и прекрасные тела – ослепительные, яркие и сияющие, образец человеческой породы. Среди них нет ни одного хулигана. Карьера школьного хулигана отнимала бы слишком много сил и требовала бы обращать куда больше внимания на окружающих людей. А они выше этого. Их работа – не замечать нас, а наша работа – посыпать себе голову пеплом, если мы почему-то не вписываемся в те рамки и стандарты, которые они установили. Они Золотые – но только на нашем фоне, а мы ущербные – на их фоне. И все же мы голосуем за них каждый год, потому что школьные правила дышат нам в затылок, даже когда мы сидим за своей собственной партой. Голосуйте за Золотых! Они ходят по струнке, они примерные ученики, такие, какими должны быть мы все, поэтому они должны выиграть. Справедливость есть справедливость.
1
Скопом (фр.). – Примеч. пер.