Неукротимая
Шрифт:
Субад натянуто рассмеялся, собираясь с мыслями. Она сейчас была очень забавная с поднятыми коленками и зажатой между ними миской. Длинные мягкие рукава трогательно прикрывали ладони до кончиков пальцев. Можно снять мерки и ей сошьют платье по размеру. И не такое скучное, причем, вырез на груди можно сделать больше и снабдить застежкой до пояса. Субад даже представил, как сам ее медленно расстегнет.
– Твой план только с виду прост, птичка! А ты уверена, что все знаешь про мои отношения с Камой?
Она глубоко вздохнула, прежде чем ответить.
– Я уверена, что вы очень любили ее и берегли, а она отвечала
– Я вырастил ее почти с рождения. Я был для нее богом.
– Если вы будете хорошо ко мне относиться, я тоже попробую…
– Молиться на меня? – хмыкнул Субад, нехотя возвращаясь к еде, лишь бы не показывать, как заинтересован беседой.
– Полюбить, – тихо сказала Тарико. – И нарисовать для вас самое светлое будущее. Это удивительно, господин Субад, но позвольте мне поделиться… Дома, среди изящной мебели, фарфора и гобеленов мне хотелось изображать ужасы войны и скитания одиноких душ, а сейчас перед глазами цветущий сад. Когда нас везли в Дайон, я смотрела в узенькое окошко и мне чудились табуны диких лошадей, мчащихся в густой жирной траве. А трубы заводов дымились, словно вулканы… Сам «Уригучи» показался муравейником.
– А я? – перебил Субад. – Что ты думаешь обо мне?
Тарико склонила голову набок, почему-то разглядывая решетки на окнах.
– Вы – лев, томящийся в клетке, которую сам же и выбрал для себя. Когда-нибудь ее стены станут для тебя малы и ты выскочишь на свободу.
– В ближайшее болото? – язвительно бросил Субад, потешаясь над тем, как простодушно она сокращала дистанцию, переходя на "ты".
– Нет-нет, – убежденно вскрикнула Тарико. – Ты будешь крылатый лев, как на гербе Чантаса. В Антарес много планет и стран. И каждый год открываются новые земли. Пираты и военные, космические искатели приключений и странствующие мошенники, торговые флотилии, разведчики. Столько путей и обличий…
– А чем ты займешься, когда кончится срок заключений? – вдруг резко спросил Субад.
– Я? Не думала еще… не уверена, что выдержу здесь семь лет – это очень долго, – она заметно смутилась. – Но в Хорсаки возвращаться не хочу. И даже если пропадут картины – не жалко. Здесь истязают людей взаправду. За правду – послушай, как это странно звучит! На мне нет никакой вины, я никого не предавала. Почему с меня сорвали одежду и дальше жестоко, несправедливо унизили. Но нельзя жаловаться и ныть. Меня больше никто не ждет в городе, а у других могут остаться родные, возможно, дети.
Субад видел, каких душевных сил стоит ей непростой разговор. Он понимал, что Тарико попала сюда по надуманному, нелепому обвинению, а значит, страдает зря. Как и добрая четверть петрианок в соседних бараках.
– Я надеялась, что смогу прекратить это быстро, а потом увидела доктора Яримаки, узнала историю Гуны. Они не сдаются. Они не превратились в животных, а стараются помогать остальным. Мне…
Субад слушал ее, помешивая остывающий суп и замечая, как поднос с приправами съезжает на край стола. «Проклятая ножка! Угораздило же девчонку вытащить книгу. Кстати, я уже и забыл о ней, а в первую зиму читал каждый вечер. Как быстро меняются интересы и цели в этой гнилой дыре…».
Он подхватил поднос и, держа его у груди, обошел стол, чтобы присесть на матрас к Тарико. Какое-то время оба молча брали еду, глядя в пасмурное окно.
– Могу я спросить? Вы не рассердитесь?
– Ну, попробуй, – лениво процедил Субад.
– Вы кладете слишком много острых приправ и обильно льете в тарелку соус. Это… это не очень правильная привычка. Вы перебиваете вкус рыбы.
– Ворчишь, как старый Яримаки! Я совсем не чувствую вкуса и запаха еды. Только жар или холод, а в остальном как мокрые тряпки. Только специи и спасают. Ну, и тело надо поддерживать.
– Значит, ваш интерес к жизни гаснет. Нужно что-то менять.
Субад отодвинул поднос ногой и разлегся перед камином, упираясь головой в теплое бедро Тарико. Смотрел в потолок, слушал шипение догорающих угольков.
– Я все здесь перепробовал. Даже внес кое-какие инновации в работы по добыче торфа и упаковке брикетов. Лично участвовал в сплаве, поднимал затонувшую баржу. В первый год мне хотелось добиться максимальной эффективности лагеря. Выйти на полное самообеспечение, построить крепкую трудовую колонию. Мы разбили теплицы и собирали два урожая овощей в год. Я разрешил открыть маленький театр для заключенных, потом что-то вроде музея. Пытался сделать их пребывание полезным… копался в судебных делах, представлял судьбы.
– Тебя не устроили результаты или просто охладел, устал?
– После второго покушения стало ясно, что она никогда меня не отпустит.
– О ком ты говоришь?
– О моем личном демоне с внешностью богини.
– Ты очень ее любил? – тихо спросила Тарико.
– Ни одной минуты! – жестко ответил Субад. – И пока я жив, она мне этого не простит.
Глава 9
Впервые
Он не трогал ее уже восьмые сутки, Тарико немного окрепла и успокоилась. Долгих разговоров меж ней и начальником лагеря тоже не случалось. Субад сухо одобрил рисунок бегущей собаки и занялся устройством плиты на могиле Камы. Приходил поздно, – нелюдимый, мрачный – уставившись в одну точку на стене, наскоро глотал обильно приправленный ужин, потом плескался в душе и падал на кровать. Наверно, очень уставал или просто потерял интерес к Тарико.
Лежа на матрасике у камина, она долго вслушивалась в мерное дыхание хозяина, перебирала в памяти лучшие события своей не такой уж длинной жизни, мысленно говорила с отцом, загадывала, что будет рисовать завтра и засыпала.
Субад позволял ей гулять вокруг административного корпуса под присмотром Ризы, а днем Тарико помогала толстухе на кухне или рисовала, пряча шершавые плотные листочки под матрас. Дважды в отсутствие Субада ее навещала Гуна. Вчера пришла с круглолицей разговорчивой женщиной, которая назвалась бригадиршей Насимой и ловко сняла с Тарико мерки.
– Хозяин хочет видеть тебя в красивой одежде. Это хороший знак, значит, оставит при себе. Мы и белье сошьем и ночные сорочки, я сама сплету кружева на ворот. Саири передает тебе привет. Помнишь Саири? Хочет повидаться, может, спросишь позволения у хозяина? Перед отбоем мы сидим на бревнах у шестого цеха. Приходи, если разрешит.
– Я попробую. Значит, Саири с вами? Я рада, что ее не отправили на болота.
– Сумела одному псу угодить, так он взял ее в местные жены, забирает почти каждую ночь. Бедняжка не высыпается. Госпожа Тарико, подними руки… теперь повернись. Какая ты стройная и держишься прямо. Молодец!