Неукротимый, как море

Смит Уилбур

Приглядевшись впервые за несколько месяцев, Шантель увидела, насколько он обтрепался. Длинные, некогда изящные пальцы стали костистыми и не находили себе места. Вокруг рта появились новые жесткие линии, между бровями залегла хмурая складка. Кожа в уголках глаз пошла сеткой тоненьких трещин, словно старая краска, и лишь многолетний горнолыжный загар прятал эти изъяны, которые становились очевидны при внимательном осмотре. Впрочем, в нем оставались еще силы прямо встретить ее взгляд.

— Из того, что ты вчера мне сказала…

Она подняла руку, требуя молчания.

— Как раз это не срочно. Сейчас я просто хочу показать тебе всю важность происходящего. И первейшим, наиглавнейшим вопросом

является вот какой: что именно ты сделал с моими акциями, а также с акциями всего трастового фонда?

Пальцы Дункана замерли.

— В каком смысле?

— Я хочу, чтобы аудиторы, причем назначенные лично мной, немедленно…

Он пожал плечами:

— На это требуется время, Шантель, и вряд ли я прямо сейчас смогу перепоручить тебе контроль за акциями.

Дункан произнес это очень ровно, даже небрежно. Прежний его страх словно испарился.

У Шантель отлегло от сердца. Что, если жуткая повесть, рассказанная Николасом, была сказкой-страшилкой? Что, если опасность существует только в его воспаленном воображении? В конце концов, «Флотилия Кристи» громадна, необорима…

— Во всяком случае, не сразу. Прежде всего ты должна доказать мне, что передача контроля будет действительно в интересах компании и трастового фонда.

— О нет, ничего я доказывать не обязана, ни тебе, ни кому-либо другому, — с ходу отмела она возражение.

— Только не на этот раз. Ты сама назначила меня…

— Свою доверенность я могу отменить в любом суде.

— Хм. Наверное. Однако, Шантель… Неужели ты и впрямь хотела бы тащить эти дрязги в суд? Да еще в такое время?

— Дункан, я этого не боюсь. — Она быстро встала, легкая и подвижная, как танцовщица. Черный шелк ее брюк не скрывал красоту ног, туфли из мягкой кожи на плоской подошве делали Шантель еще миниатюрнее, тонкая золотая цепочка подчеркивала стройность ее осиного стана. — Ты знаешь, что я ничего не боюсь. — Она стояла прямо над ним, выставив обвиняющий перст с ноготком, покрытым алым лаком — цвета крови, плеснувшей из распоротой артерии. — Это как раз тебе следует бояться.

— Ладно. В чем конкретно ты меня обвиняешь?

И она рассказала ему, непринужденно перечислив гарантии, выданные трастовым фондом, сделки с акциями, в том числе по фактам передачи, выпуска и размещения под залог в пределах всей дочерней сети «Флотилии Кристи», затем перешла к списку страховщиков, которые, как показало расследование Николаса, участвовали в перекрестном и многослойном страховании «Золотого рассвета»…

— Так вот, дорогой Дункан, знай, что когда мои аудиторы закончат, суд не только вернет мне контроль над акциями, но и скорее всего пропишет тебе лет пять исправительных работ. К таким вещам, как ты сам знаешь, относятся очень серьезно.

Он улыбнулся. Нет, в самом деле! Взял и улыбнулся. В Шантель забурлила ярость; веки дрогнули, и чуть побледнели гладкие, смуглые скулы.

— Не смей ухмыляться, — прошипела она, — или я тебя в порошок сотру.

— О нет, — легко сказал он, — уж это вряд ли.

— Ты что, решил все отрицать?! — взвилась Шантель.

Дункан прервал ее, подняв ладонь. Нахально улыбаясь и покачивая своей неотразимой головой, он произнес:

— Ничего я не отрицаю, любовь моя. Наоборот, я готов признать свою вину… и кое-что еще. Очень даже много чего еще.

Он щелчком отбросил окурок, который злобно пшикнул в голубых волнах яхтенной бухточки. Пока Шантель смотрела на мужа, потеряв дар речи, он обыгрывал возникшую паузу как опытный актер, привередливо копаясь в золотом портсигаре, после чего картинно раскурил очередную сигарету.

— Вот уже несколько недель я абсолютно достоверно знаю, что кто-то пытается сунуть нос в мои дела. — Он выдул

длинный синий плюмаж сигаретного дыма и игриво вздернул бровь. От этого издевательского жеста ярость Шантель только усилилась, однако сейчас к ней почему-то стала примешиваться неуверенность, даже страх. — Не так уж много времени потребовалось, чтобы разобраться с ниточками. Они и привели меня к некоему коротышке из Монте-Карло, который зарабатывает себе на жизнь промышленно-финансовым шпионажем. Лазарус работает прекрасно. Безупречно. Уникум в своем роде. Я сам прибегал к его услугам; более того, именно я рекомендовал его Николасу Бергу. — Дункан хмыкнул, снисходительно покачивая головой. — Ах, какими глупостями приходится порой заниматься… Да, так вот. Берг и Лазарус. Связать эти два имени было проще простого. Я предпринял собственное расследование, чего там такое они про меня разнюхали, но, по моим оценкам, Лазарус нашел не более четверти ответов. — Он доверительно наклонился, и в его голосе вдруг звякнул металл новообретенной власти. — Видишь ли, дражайшая моя Шантель, я тоже, наверное, уникум. Концы прячу так, что их никто и никогда не найдет.

— Значит, ты признаешь, что… — Она услышала истерические нотки в собственном голосе и возненавидела себя за это.

Дункан презрительно отмахнулся.

— Утихомирься, глупая женщина, и послушай меня. Сейчас ты узнаешь, насколько глубоко ты увязла… Я объясню словами, которые даже ты сможешь понять. Из них станет ясно, почему ты никогда не спустишь с поводка своих аудиторов, почему никогда не уволишь меня и почему будешь поступать так, как я тебе прикажу.

Он сделал паузу и заглянул ей в глаза, открыто бросая вызов: сила против силы. И Шантель ничего не смогла ему противопоставить. Она была сбита с толку, потеряла уверенность… Пожалуй, впервые в жизни лишилась контроля над собственной судьбой.

Шантель опустила глаза, и он удовлетворенно кивнул:

— Вот именно… А теперь слушай. Я поставил все — понимаешь, все, что представляет собой «Флотилия Кристи», — все это я поставил на «Золотой рассвет».

Из-под ног Шантель ушла земля, стены комнаты покачнулись, в ушах зазвенело… Она невольно отступила и оперлась о парапет террасы. Ноги уже не держали.

— О чем ты говоришь?.. — пролепетала она, безвольно оседая на каменную балюстраду.

Он ответил ей, подробно и развернуто, с чего началась его схема и что из нее вышло. Например, о том, как был заложен киль «Золотого рассвета» в эпоху, когда были модны сверхтоннажные танкеры: «Мои расчеты были основаны на уровне спроса и судостроительных расходах двухлетней давности».

Энергетический кризис и резкое падение интереса к танкерным перевозкам пришлись на момент, когда разворачивала свой порочный круг инфляция. Стоимость постройки «Золотого рассвета» увеличилась более чем вдвое. Дункан парировал изменением проекта. Вместо четырех двигательных установок он оставил одну и снизил запас прочности корпуса на двадцать процентов, что позволило сэкономить на конструкционной стали. Кроме того, он выбросил все ультрасовременные, задуманные еще Николасом Бергом системы защиты и резервирования… Словом, пришлось рубить почти под корень. В результате он уже не мог рассчитывать на ллойдовский рейтинг А-1 в отношении надежности танкера и, не имея поддержки со стороны основного рынка страхования, был вынужден изыскивать покрытие в иных местах. Страховые премии непомерно возросли. Пришлось заложить акции «Флотилии Кристи», акции трастового фонда… Затем спираль строительных расходов вновь его обогнала, ему опять понадобились деньги, еще и еще… Он брал их везде, где только можно, под ссудные проценты, которые ему навязывали… а в обеспечение шел все тот же акционерный капитал «Кристи».