Неуловимые тени
Шрифт:
– Опять со звездой, Миша-Мишель?
– Отвали, остряк! – тут же огрызнулась оперативница, полыхнув черными глазищами.
Петелина обернулась, подумав, что так могли позвать Мишу Устинова. Но Тимофеева объяснила:
– Это меня. На самом деле я Варвара Васильевна Тимофеева, но…
Елена вопросительно смотрела на новую помощницу.
– В машине объясню, – ответила та и не сдержала ругательства: – Достали, козлы!
На парковке перед областным УВД Елена направилась было к своей «тойоте», но Варвара ее остановила:
– Зачем свою тачку гробить? Здесь она будет в сохранности, а я вас на служебной буду возить.
Елена не стала возражать. Она нисколько не удивилась, что машина у Варвары оказалась белого цвета с черным салоном и черными колесными дисками. Они сели в трехдверную старомодную, но добротную «Ниву 4х4». Внутри пахло так, будто салон недавно вымыли. Как только под капотом заурчал двигатель, на торпеде под лобовым стеклом закивала головой приклеенная собачка с черно-белыми пятнами.
– Едем допрашивать Груздева? – уточнила Варвара.
Елена кивнула, устраиваясь поудобнее. Когда машина тронулась, она напомнила:
– Так что там с Мишелью?
– Старая история, но мужикам лишь бы поржать.
– Если не хочешь…
– Все равно расскажут. Первое время меня посылали на охрану певиц, приезжающих на гастроли. Однажды к нам пожаловала знаменитая француженка с той-терьером. Она свою собачку обожает: сю-сю да сю-сю. И тут, надо же, собачка пропала, исчезла – и все! Как назло, в мою смену. Певица хватается за сердце: без собачки выступать не буду. Продюсер на взводе: городское начальство билеты в первые ряды купило. Короче, скандал, без собаки концерт срывался, а я, вроде как, крайняя.
– Не повезло, – посочувствовала Елена.
– Не то слово. Обегала всю округу – нет дурацкой собачонки! А времени в обрез, ну я и схитрила. – Варвара помолчала, давая возможность собеседнице домыслить, чтобы лучше оценить ее находчивость. – Купила точно такого же той-терьера, нацепила бантик, как было, приношу, показываю – вот ваше сокровище. Певица в гримерку, и концерт состоялся.
– Она не заметила подмены?
– Перед концертом ей некогда было, а после стала сюсюкаться: моя Мишель, милая крошка – и вдруг, как завизжит! – Варвара хмыкнула. – Оказалось, я купила кобеля, а у нее была сучка.
– Сюрприз, так сюрприз, – представила Елена.
– Я ж тогда не знала, что Мишель – это женское имя. Думала, Миша, значит с яйцами. С тех пор надо мной подшучивают – Миша-Мишель. Вот и кивающую собачку ребята прилепили. Я срывала, а они новую. Привыкла.
– Мужикам только дай повод.
– Из-за них все неприятности. Настоящая Мишель нашлась утром. Ее взял электрик отеля своему терьерчику для случки. Представляете? Типа, вот тебе, дружок, настоящая француженка. Ну кто из них кобель?
– Из России с любовью, – улыбнулась Елена.
– С брюхом! – отрезала Варвара, остановившись на светофоре. Она развернулась к Петелиной, во взгляде читалось искреннее возмущение: – Почему наши мужики от француженок млеют? Я видела эту певичку в неглиже – кожа да кости, а между ног щель – хоть книги выдавай.
– Какие книги? – едва сдерживала смех Елена.
– Энциклопедия пройдет.
Женщины рассмеялись. Сзади раздраженно посигналили – светофор горел зеленым. Варвара выждала паузу – мол, она не из тех, что срывается по первому свистку, – и рванула вперед так, чтобы не догнали.
Теперь Елена окончательно ее рассмотрела. Зализанные назад волосы, короткий хвостик – кокетству предпочитает практичность. Взгляд глубокий, чуть исподлобья – про таких говорят, что может нахамить взглядом, а может и подзадорить. Губы пухлые, свои натуральные – позавидовать можно. Голос внутренний грубоватый, как у исполнительниц цыганских романсов. Наверное, в юности много курила и пила холодное пиво в компании с парнями. Если те приставали, отвешивала подзатыльники.
– Приехали, – мрачным голосом доложила Варвара, будто и не было веселой истории про Мишу-Мишель.
А характер у нее столь же контрастный, как и любимые цвета в одежде, – убедилась Петелина, – и никакой границы для перехода.
12
Когда Петелина вошла в допросную, там уже томился водитель лимузина Груздев и, по всей видимости, долго. Его лицо осунулось, глаза воспалились, за ночь он постарел лет на десять и выглядел стариком, лучшие годы которого далеко позади. Хотя числился он свидетелем, охрана не церемонилась – лишила галстука, поясного ремня и шнурков на ботинках. Одна рука водителя была прикована к скобе железного стола.
– Это еще зачем? – возмутилась Петелина и дала команду, сопровождавшей ее Варваре: – Отстегните наручники.
– Вы адвокат? – с надеждой спросил Груздев, разминая освобожденное запястье.
– Я следователь из Москвы.
– Но я просил адвоката. Я не буду разговаривать пока…
– Вам не требуется адвокат, Иван Ильич. Мы с вами поговорим, и вы пойдете домой.
– Домой? – не поверил Груздев.
– Сейчас мы перейдем в кабинет, где вам будет удобнее. Хотите чаю?
Елена красноречиво взглянула на Варвару, та поняла ее, юркнула в коридор и без церемоний выставила местного следователя из собственного кабинета. Тот, оказавшись в коридоре, выглядел взъерошенным и обиженным. Он полночи допрашивал Груздева, собрал о нем сведения, начиная с рождения, подколол штрафы за неправильную парковку, составил протокол, в общем, трудился как никогда, поэтому проводил московскую гостью осуждающим взглядом: приехала на готовенькое, без тебя бы справились.
Пока Груздев пил чай, Петелина пролистала показания полицейских, прибывших к лимузину первыми, и протокол допроса свидетеля.
Груздев заметил собственную подпись и подтвердил:
– Я уже все рассказал, честно. Я простой водитель, а мне задают такие вопросы, будто я замешан в этом кошмаре.
– Я вам верю, Иван Ильич.
– Отпустите. Не спал, давление подскочило.
– Вы хотите домой, а мы должны найти убийцу. Это и в ваших интересах. Поймите, здесь вы в безопасности, а дома я это не гарантирую.