Неуловимый Джек
Шрифт:
— О, подождите! Подождите минуточку! — взмолился мистер Магдален. — Мистер Лессингэм… сэр… вы когда-нибудь думали… гм-м… о женитьбе?
Суть сделки была чрезвычайно проста. У мистера Магдалена имелась взрослая дочь, которой однажды предстояло унаследовать его неправедно нажитые и не принесшие ему никакой радости миллионы. И он чувствовал, что все его труды окажутся напрасными, если эти деньги не позволят ей занять такое место в обществе, где богатство позволяет сполна наслаждаться всеми благами жизни.
Однако ответ мистера Лессингэма был сколь скор, столь же и прямолинеен. В недвусмысленных выражениях, крепости которых позавидовал
— Не пытайтесь утверждать, что не измените своего мнения, — ледяным тоном произнес ростовщик. — Со вчерашнего дня вы должны мне более двух тысяч пятисот фунтов комиссионных, и если к четырем часам пополудни вы не принесете мне эти деньги, завтра утром я появлюсь у сэра Джона и предложу ему оплатить post-obit.
Для мистера Лессингэма это был удар ниже пояса. На мгновение он словно лишился дара речи и лишь ошеломленно хлопал глазами, тупо уставившись на мистера Магдалена. Затем он разразился проклятиями, быстро, впрочем, сменившимися мольбами вперемешку с угрозами. Но мистер Магдален оставался неумолим: ведь теперь мистеру Лессингэму — и он прекрасно понимал это — предстояло выбирать между Хайгейтом [4] и почти полной нищетой.
Проклиная в душе всех и вся, мистер Лессингэм выехал на вершину Хайгейт-Хилл, откуда открывался прекрасный вид на Лондон и широкую ленту Темзы, сколько хватало глаз извивавшуюся по равнине. Однако сегодня он остался равнодушен к столь великолепной панораме и, хорошенько пришпорив своего вороного коня, помчался вниз по склону, направляясь в сторону Холлоуэя.
4
Хайгейт — тюрьма в Лондоне.
У подножия холма и произошла его встреча с Неуловимым Джеком. Увидев преградившего ему путь всадника в маске и с пистолетом в руке, мистер Лессингэм немедленно остановился, как ему было и велено. Однако требование расстаться со всеми имеющимися у него деньгами и ценностями показалось ему настолько издевательски-неуместным, что он, и без того раздраженный свалившимися на него невзгодами, пришел в неописуемую ярость. Неуловимый Джек, к своему несчастью, даже не подозревал, со сколь отчаянным малым, опасным даже в относительно спокойном расположении духа, свела его сегодня изменчивая фортуна. А когда он это понял, было уже поздно. С быстротой молнии в воздухе мелькнул длинный хлыст, которым мистер Лессингэм нещадно погонял своего скакуна, его конец ударил грабителя точно в висок, и тот без чувств рухнул на землю. Когда Джек пришел в себя, он лежал на травянистой лужайке, скрытой от дороги густо разросшимися деревьями, возле которых паслись две привязанные лошади: его гнедая кобыла и вороной конь мистер Лессингэма.
Сам же мистер Лессингэм сидел неподалеку от своего поверженного противника и пристально наблюдал за ним. Разумеется, он принял необходимые меры предосторожности и забрал у разбойника оба принадлежавших ему пистолета и шпагу — прекрасный образчик кузнечного искусства, с эфесом, инкрустированным перламутром, и головкой из мыльного камня размером с голубиное яйцо, на перевязи из выделанной
Удостоверившись в том, что у негодяя нет другого оружия, мистер Лессингэм обшарил его карманы и обнаружил там, помимо прочих мелочей, золотую табакерку, увесистый кошелек, набитый гинеями, и дорогое кольцо с бриллиантами. Не видя греха в том, чтобы обокрасть вора, мистер Лессингэм со спокойной совестью положил эти находки себе в карман, сочтя их неожиданным подарком небес.
Неуловимый Джек сел, поправил съехавший набок парик и болезненно поморщился, коснувшись шишки, вздувшейся у него на лбу. Не понимая, где находится и что с ним приключилось, он тупо огляделся по сторонам, и, заметив насмешливо улыбавшегося мистера Лессингэма, начал было, но тут же осекся:
— Какого дьявола…
— У меня есть для тебя одно небольшое дельце. Оно как раз в твоем вкусе, и поэтому я советую тебе не отказываться от него. Иначе мы немедленно едем в Брайдуэл.
— Вы можете выражаться яснее? — спросил Джек.
— Сейчас тебе все будет предельно ясно, — отозвался мистер Лессингэм. — Завтра, рано утром, мы вместе еще раз приедем сюда и, спрятавшись за этими деревьями, станем поджидать наемный экипаж, который появится со стороны Лондона. Редко кто берет наемный экипаж, отправляясь в такую даль, так что ошибка маловероятна. Но чтобы совсем исключить ее, я постараюсь сперва убедиться, кто в нем едет, а затем, по моей команде, ты остановишь его. Ты потребуешь от пассажира раздеться и отдать тебе свою одежду, а также заберешь весь багаж, который окажется в карете. Добычу ты вручишь мне, после чего можешь проваливать ко всем чертям. Понятно?
Джек медленно поднялся на ноги. Он покачнулся и вновь приложил руку ко лбу.
— О черт! У меня кружится голова. Дайте мне руку, сэр.
Жестокая улыбка исказила полные губы мистера Лессингэма.
— Можешь не рассчитывать на это. Иди вперед, и без фокусов, если не хочешь лишиться своего единственного шанса отсрочить знакомство с петлей. Будь ты хоть самим Неуловимым Джеком, тебе не удастся ускользнуть у меня из пальцев.
В ответ Джек только задумчиво улыбнулся и пошел, слегка пошатываясь, к лошадям, а мистер Лессингэм следовал за ним по пятам, держа наготове хлыст.
В таком же порядке — лошадь разбойника на полкорпуса впереди лошади мистера Лессингэма — они въехали во двор гостиницы «Бык» в Айлингтоне, где мистер Лессингэм собирался переночевать и подготовиться к завтрашнему предприятию. Оставив лошадей на попечение конюха, они вошли в гостиницу через черный ход и очутились в сумрачном коридоре. Из-за неплотно прикрытой двери одной из комнат раздавались громкие и возбужденные голоса, и, услышав, о чем там говорят, шедший впереди Джек на мгновение замер на месте, хотя в темноте могло показаться, что он просто споткнулся.
— …Так вы сказали, гнедая кобыла, сэр? Бьюсь об заклад — это дело рук Неуловимого Джека.
Поравнявшись с дверью, из-за которой доносилась брань, Джек мельком заглянул в комнату, у него от изумления перехватило дыхание, когда в бранившемся — дородном джентльмене в высоких кожаных крагах — он узнал жертву своего сегодняшнего грабежа. Аудиторию сквайра Кендрика составляли двое крестьян, хозяин гостиницы в блузе с засученными рукавами и переднике, местный констебль и двое решительного вида малых, по всей видимости, сыщиков с Боу-стрит.