Неуловимый Вальтер
Шрифт:
— Хорошо, — согласился следователь. — Можете выйти в переднюю. — И показал на дверь.
Штимац вышел и, опустив голову, стал прогуливаться под надзором двух вооруженных партизан.
Следователь, довольный, сидел за столом, листал протокол и вспоминал Владимира Перича (Вальтера), его настойчивые попытки узнать, как неприятелю удалось влезть в ряды коммунистов и скоевцев, после чего многие из них были арестованы, отправлены в лагеря и убиты.
— Все идет хорошо, — прошептал следователь. — Вальтер получит сведения о некоторых тайных сотрудниках усташской полиции и доносчиках.
Следователь встал и позвал Штимаца для
Когда многодневное следствие закончилось, Вальтеру сообщили показания Штимаца и просили ускорить операцию по ликвидации провокаторов.
УСТАШСКИЙ АГЕНТ НА ОСВОБОЖДЕННОЙ ТЕРРИТОРИИ
Разлегшись на старой кушетке, Вальтер углубился в донесение Молнии и забыл о стоящей на ночной тумбочке чашке кофе. Он помнил каждое слово, и его взгляд медленно скользил по строчкам. А Молния, зная, что в работе разведчика детали многое значат, не жалел бумаги и чернил. Он подробно сообщал:
«Насчет Крешева, извините, ничего не узнал. Я осторожно прощупывал, но тщетно. Буду пробовать дальше. Все же мне кажется, что кто-то из партизанского лагеря сообщил, куда отвели Штимаца. Откуда у меня такое предположение? Немного терпения...
Взятие в плен Штимаца с печалью восприняли в гестапо и усташской полиции. Все побаиваются подобной участи. Много было сделано, чтобы узнать, куда увели Штимаца. В руках я имел донесение, посланное из Сараева в Загреб, в котором сообщалось: «Во время своего пребывания в Бугойне, Нижнем Вакуфе и в Яйце в течение с 21 по 25 января 1944 года наш доверенный агент узнал следующее: в середине ноября 1943 года партизанами был отведен в Бугойно какой-то человек, внешне похожий на Славку Штимаца, о котором партизаны сказали, что это важная полицейская птица из Сараева...»
Вальтер повернулся, чтобы закурить сигарету, и подвинул пепельницу. Он раздумывал о том, как предупредить друзей на освобожденной партизанами территории, что в их рядах скрывается вражеский агент и посылает в усташскую полицию сведения о всем происходящем у них.
«Послать связного не могу, — пришел к выводу Вальтер, — всюду неспокойно, и его могут схватить. Пошлю шифрованную депешу через подпольную радиостанцию».
Из донесения Молнии он узнал, что Павелич [5] особо заботится об усташской полиции в Сараеве и никак не может пережить взятия в плен Штимаца. Он сильно упрекал Петковича, шефа сараевской полиции, в чьих способностях раньше не сомневался. Молния не забыл подчеркнуть, что Петкович хвастал своими заслугами в борьбе против коммунистов, посылая в главное полицейское управление в Загребе следующее сообщение:
5
Главарь и организатор усташей. — Прим. ред.
«Обнаружена в Сараеве сильная коммунистическая организация, арестовано большое количество лиц, среди которых несколько высших чиновников железной дороги, выполнявших различные задания партизан. Найдено множество оружия, гранат, взрывчатки, листовок, четыре современных аппарата для их размножения, кассы, пишущие машинки и радиоаппаратура. Этот успех исключительно моих людей вызвал у немецких властей и гестапо одобрение...»
В конце Молния подчеркнул, что теперь престиж Петковича поколеблен и для руководства охранной полицией прибыл Эбнер.
Удовлетворенный полученными сведениями, Вальтер встал, открыл дверцы стенного сейфа и положил туда донесение. Потом решил, что поручит Молнии собрать данные об Эбнере, и сел составлять депешу для Верховного штаба Народно-освободительной армии Югославии (НОАЮ).
РАСШИРЕНИЕ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Вальтер упорно и систематически расширял разведывательную деятельность в оккупированном городе. К этой работе после ухода Шахина Шахинпашича к партизанам были привлечены Звонко Грбац (Путник) и Сульо Демирович (Йоцо), а немного позднее Энвер Крзич (Франьо) и другие.
По замыслу Вальтера разведку нужно было вести в различных местах. В новой обстановке требовалось постоянно менять формы и методы борьбы. На встрече с Путником Вальтер объяснил, что нельзя упускать подходящего момента.
— Знаешь, Звонко, нельзя забывать, что в Сараеве сошлись интересы разных разведывательных служб. Всюду протянулись невидимые щупальца. Мы можем доверять только себе.
— Значит, полагаться на старые кадры...
— Никак не иначе... Мы должны остерегаться провалов и западней. Некоторые будут пытаться представиться нашими друзьями и сторонниками. Чем мы будем благоразумнее, тем реже будем ошибаться. Я пронюхал их метод.
Звонко вытер потный лоб. Слова Вальтера он принял как директиву, от которой нельзя отступать. Временами он кое-что уточнял, а Вальтер обосновывал:
— Звонко, свои невидимые щупальца в городе протянули, ты это хорошо знаешь, гестаповцы, усташи, сторонники Драже Михайловича. Все они тщательно маскируются и не стесняются в выборе средств. Мы должны ознакомить наших людей с возникшими условиями, предупредить их обо всех опасностях и направить их работу. В ряды откровенных врагов, мне кажется, легче проникнуть, чем нащупать тайные каналы разведок, разоблачить агентов, которые действуют под видом наших друзей. Повторяю, мы должны опасаться провалов. Это нам уже дорого обошлось...
— Когда? — спросил Путник.
— Возьми случай с Брзи.
— Здесь мне действительно кое-что неясно, — признался Путник.
— Да все ясно. Брзи ходил к Скансию. Считалось, что он нам симпатизирует... Как-то Скансий попросил бланк пропуска для какого-то человека, который хотел уйти в партизаны. Предполагаю, что тут дело шло об опытном провокаторе. И дальнейшие события в некоторой степени это подтвердили. Брзи попал в руки врага и подвергся страшным пыткам. Ему устроили очную ставку с женой Скансия и ее соседями. Жена Скансия не выдала Брзи и во время допроса заявила, что этого молодого человека она никогда не видела.
— Откуда ты это знаешь?
— Я регулярно получал вести из тюрьмы.
— А сейчас не получаешь?
— О Брзи не получаю. Его выпустили.
— Возможно ли это?
— Его выпустили из тюрьмы из-за недостатка улик, — докончил фразу Вальтер. — А молчание ему дорого обошлось. Полиция и агенты придумали для него еще одну пытку: они распустили слух, что Брзи сломился и рассказал, мол, все о подпольной работе, выдал знакомых ему скоевцев и коммунистов.
— Можем ли мы его снова привлечь к разведывательной работе?