Невенчанная жена Владимира Святого
Шрифт:
Дозорные вятичей с испугом сообщили старейшинам, что снова идет киевская дружина! Что это? Вятичи уже отправили в Киев положенный повоз, неужели князю мало? Но оказалось, что Владимир просто по примеру отца решил пройти в Булгарию землями вятичей. Облегченно вздохнув, старейшины помогли и ладьями, и лошадьми, и снедью, и даже воинами. Только бы убрался поскорее беспокойный князь с их земель. Наслышаны уже, что весь в отца, ни один год дома не сидит, все по каким землям разъезжает. Подчинение воле Киева радимичей заставило и вятичей до поры до времени склонить непокорные головы.
Владимир шел к Булгару ладьями, а торки на конях берегом. Пристани Булгара не были защищены от нападения,
Там отличился Волчий Хвост, снова мечтавший о доброй рати. Когда выскочили из ладей, размахивая мечами, воевода впереди всех бросился на сопротивлявшихся булгар. Навстречу ему попался высокий воин, загородился щитом. Волчий Хвост ударил, попал по умбону, клинок слетел, задел железную окантовку края, посыпал искрами. Воевода успел подумать, что больше так бить не стоит, на мече будут зазубрины. Но дольше раздумывать не пришлось, булгарин показал свою выучку. Теперь уже его клинок скользнул по щиту Волчьего Хвоста и тут же изготовился для удара снова. Русич едва успел увернуться, булгарин не давал нападать, наступал и наступал. Его хищная усмешка не обещала ничего хорошего. Как ни был хорош щит воеводы, а вот-вот развалится, тогда от ударов булгарина воеводу ничто не спасет. И тут клинок противника задел то, чем так гордился Волчий Хвост, – сам хвост серого хищника, прикрепленный к плечу. Этого воевода простить не мог! Это хуже, чем лишить его мужского достоинства!
В мгновение Волчий Хвост превратился в берсерка, потом ему сказали, что оскалился и зарычал не хуже матерого хищника. Видевшие воеводу в тот миг дружинники утверждали, что у него точно клыки выросли. Бросился на врага, готовый загрызть одними зубами, без помощи меча. Видно, действительно был страшен, булгарин даже опешил, но быстро взял себя в руки и отскочил. Теперь уже Волчий Хвост наступал, а булгарин пятился задом, опасаясь попросту свалиться в воду с длинного причала. Не успел, снова зарычав зверем, Волчий Хвост рассек не только самого булгарина, но и его щит. Откуда сила взялась и как меч выдержал? Последнее, что увидел, – широко раскрытые от ужаса глаза булгарина.
Добрыня тоже не жалел сил, вспомнив молодые годы. Он воевал большой секирой, новгородец давно считал, что в хороших руках секира даже умнее меча. Действительно, первый же булгарин заслонился от русича большим щитом. Мечу тут не справиться, а вот секирой Добрыня сначала разрубил край щита, опустив ее полукружьем острия сверху, а потом рванул к себе, и щит противника оказался на земле. Добрыня дольше после того вынимал саму секиру из щита. На его счастье, булгарин стоял, ошеломленный таким поворотом дел. Следующим движением новгородский князь просто проткнул острием секиры замершего противника и, не оглядываясь на него, повернулся к другому. Следующий оказался умней, попасть по щиту сверху не дал. «Ну и не надо», – мысленно усмехнулся Добрыня и со всей силы ударил в центр, но не острием, а обушком. Рука булгарина вмиг стала не годной ни на что, онемев, глаза его выпучились от боли. После этого его щит можно было опустить простым нажимом. А уж очумевшего воина без щита порубить совсем просто.
Бился и князь; хотя его плотной стеной окружали свои дружинники, но и мечу Владимира нашлась работа. Только его схватка с булгарином гибелью того не закончилась. Пожалел князь раненого противника, сохранил тому жизнь. Правда, меч из его рук выбил красиво, чем заслужил восхищенные взгляды своих ратников. Все верно, князь и воеводы должны биться лучше всех!
Вдохновленные русичи бросились на булгар, рассекая мечами, сталкивая в воду, рубя секирами и пронзая копьями. Кровь лилась рекой, но только на самой пристани. Быстро осознав, что спасения от наступавших русичей не будет, булгары прекратили сопротивляться. Воевода хмурился:
– Слабы, не ждали нападения, не готовы, не выучены. Хотя бились крепко и без умения.
Действительно, среди булгар немного оказалось тех, кто держал меч в руках каждый день, все больше занимались торговлей у себя дома.
– Защитнички! – смеялись дружинники Владимира. – Их перебить – раз плюнуть!
Это было неправдой, те, кто умел держать меч, отбивались стойко, жизни не жалели и плату взяли за свои жизни немалую. Но дружину князя Владимира им не одолеть. И выучка не та, и сила тоже. Да и с реки нападения не ждали, знали, что Владимир пока с вятичами не расправился. Просчитались и поплатились за просчет.
Множество пленных связанными ожидали своей участи на берегу. Что с ними сделают? Ясно, что продадут в рабство, значит, прощай не только вольная жизнь, но и будущее, все надежды на завтрашний день… Что может быть хуже рабства? Даже смерть иногда лучше. Рослый булгарин с тоской смотрел на белое от жары небо, в котором высоко-высоко трепетали птахи, выглядывая что-то внизу. Его взяли, навалившись сразу впятером, свалили, скрутили, теперь жалел только об одном, что не загрыз врагов зубами, не порвал голыми руками. Но главное даже не в том. Где жена-красавица, где дети? Что ждет их? Мысли о них было самыми тяжелыми. А птахам в высоком небе было все равно, что случится и с самим булгарином, и с его семьей. Все равно было и рыбам, уже вернувшимся после переполоха, устроенного ладьями русов, в заводи у Булгара. Все равно шустрой ящерке, пригревшейся на камне. Все равно паучку, растянувшему сети между двумя кустами.
Добрыня шел, оглядывая пленников и выбирая себе тех, кто покрепче, девок покрасивей. И вдруг заметил, что все сидевшие достаточно хорошо одеты, но главное – обуты в сапоги и кожаные чувяки, лапотных нет. Значит, не бедны… Это хорошо, больше добычи будет, но как заставить таких платить дань постоянно? Князь Святослав был прав, что не стал ставить их на колени. Это не древляне, у которых дважды в год бываешь для устрашения, и даже не вятичи, те тоже недалече. Сюда каждую весну ходить не станешь, как в узде держать? Себе дороже дань выйдет. Добрыня по русской привычке поскреб затылок и отправился к Владимиру.
Тот разглядывал коней, которых водили перед ним по кругу. Красавцы с выгнутыми крутой дугой шеями косили влажными глазами, храпели и нетерпеливо перебирали тонкими ногами, все же подчиняясь воле дружинников, крепко держащих непокорных под уздцы. Добрыня тоже невольно залюбовался. Коней привезли в Булгар, видно, для продажи арабы. Вот еще один повод торговать здесь. Самим гнать таких красавцев от Хвалисс тяжко, а сюда арабы доставят. Добрыня окликнул Владимира:
– Князь, видел я сейчас пленников…
Владимир с удивлением повернулся к дяде, эка невидаль, пленные! Хочет всех себе взять? Много слишком. А Добрыня немного смущенно продолжил:
– Они в сапогах.
– И что? Сапоги понравились? Забирай! – весело согласился князь.
– Да я не о том… Как с таких дань брать? Ведь каждый год сюда ходить придется и воевать. Только они уже завтра пристань свою в крепость превратят, не пробьешься. Их или всех перебить надо, или миром дело кончить.
Владимир, сначала во все глаза смотревший на дядю, вдруг задумался. Добрыня прав, булгары хорошо сидят, мимо много купцов ходит, и в городе много торгу идет, потому богаты. Булгар быстро восстановили, разоришь – восстановят снова крепче прежнего. Всех не уничтожишь, да и зачем? На опустевших землях расселятся новые хозяева, кто знает, какими будут. А мир?.. Что он даст?