Неверный муж моей подруги, часть 2
Шрифт:
— Прости… — вздыхаю я. — На Германа же ты орала, а я чем хуже?
— Ты не заслужила! — отрезает она, и мне уже сложно понять, где мы с ней всерьез, где шутим, а где под видом шутки — снова всерьез.
Но это нормально. Вот как раз это для нас нормально — в отличие от натянутой беседы в начале. Мы словно по шагу нащупываем проход через болото друг к другу, выстраиваем разнесенную ураганом гать. Нескоро каждая из нас поверит твердости мостков под ногами.
Но нам это нужно.
Некоторое
И следующее, что она мне говорит может прозвучать только между людьми, которые вопреки всему идут навстречу друг другу по едва наведенной переправе:
— Я бы никогда не подумала, что Герман человек, который будет изменять.
— Я тоже… — делюсь с ней еле слышно.
— Он выше уровня этих кобелей, которые сначала суют свой член в кого-то, а потом задумываются. Наоборот — уж он-то остановился бы в самый последний момент даже вдребезги пьяный и все хорошенько взвесил, — она качает головой, глядя в сторону.
— Так и было… — снова подтверждаю я.
Она бросает на меня молниеносный взгляд и на этот раз отпивает глоток кофе побольше.
— Взвесил. И все равно сделал… — на мгновение ее лицо искажается от горечи. — Что ж. Если бы он после этого остался со мной, было бы намного хуже. Зачем мне жить с человеком, который меня больше не любит? И которого… я не люблю.
Я резко втягиваю носом воздух. Все это время я ждала именно этого признания — теперь я это понимаю. Потому что представить себе, что это у меня забирают мужа, которого я все еще люблю — было невероятно больно. Особенно, если этот муж — Герман.
— Не любишь? — переспрашиваю я на всякий случай.
— Нет, уже нет, — она качает головой. — Разлюбила или позволила себе наконец признать, что не любила никогда… Какая разница?
— Главное, что не больно.
— От этого — нет.
И мы скрепляем новый незримый договор еще одним глотком кофе.
— Что ж… — Полина расслабленно откидывается на спинку стула. — Полагаю, теперь мы будем с тобой общаться даже чаще, чем когда мы дружили. Надо же, пришлось отдать Светлане Валерьевне своего мужика, чтобы она стала находить в своем плотном расписании время для меня!
— Могу не появляться у тебя на глазах вообще, — вношу свое предложение. — И даже на глазах Маруськи.
— Нет уж, — смеется она сухо. — Ты теперь ее мачеха. Она только вступает в пубертат, а мне уже выть хочется. Вот и бери на себя половину
— Так вот в чем состоял коварный план… — понимающе киваю я. — Ты всегда была злобным мастермайндом, Полиночка. Не удивлюсь, если это все — с начала до конца! — было твоим коварным планом!
— Конечно. Я годами вела тщательный отбор подруг, чтобы потом какая-нибудь из них познакомила меня с богатым мужиком, я родила от него ребенка и оказалась обеспеченной до конца своих дней, а потом еще и спихнула и мужика, и ребенка на эту подругу!
Я со звоном ставлю чашку на блюдце — в последнее мгновение у меня срывается рука, потому что я на секунду воображаю, что это правда.
Нет, ну уж Полина вполне способна на такое!
— И снова повторю, — говорит она. — Лучше уж ты, чем какая-то другая стерва. По крайней мере, Маруська с тобой уже знакома, да и с сыновьями твоими дружит.
— Ну как — дружит… — тяну я, вспоминая две эпичные встречи наших с Германом детей уже после того, как начались наши разводы.
Я и не подозревала, что дети настолько хорошо сдерживают свои деструктивные порывы в обычной жизни. В тот раз — не сдерживали. Думаю, мне еще будет сниться в кошмарах их знакомство в качестве сводных братьев с сестрой.
— Все пройдет… — отмахивается Полина. — Все пройдет. И у них тоже.
Больше нам говорить не о чем.
Конечно, дружба после всего, что было, не восстановится моментально.
Но, может быть, через десять лет? Через двадцать? В другой жизни?
После. Это то, о чем я думаю?
После. Это то, о чем я думаю?
Полина уходит домой, а я стою у машины и нервно курю стрельнутую у прохожего сигарету. Жду Германа. Пальцы дрожат.
Он выходит из двери буквально через минуту, словно они даже парой слов не обменялись с бывшей женой. Быстро пересекает двор и обнимает меня.
Некоторое время мы просто молча стоим, прижавшись друг к другу, пока я докуриваю.
— Поехали погоняем? — предлагаю я.
Если этот способ помогает успокоиться ему, то, может, и мне подойдет?
— За рулем — ты? — уточняет он.
— Конечно!
— Тогда и штрафы на тебе! — коварно улыбается он.
— Я запомню… — тяну угрожающе.
Спустя несколько часов далеко-далеко от города мы выходим из машины, покупаем шаурму и молча жадно едим, уляпываясь соусом. Проголодались так, словно вагоны разгружали. Я-то понятно, это я гоняла, а он чего так нервничает? Или когда не ты водитель и все контролируешь — хуже?