Невероятно пламенный

Белитц Беттина

Но оргии Леандера под душем имели и хорошие стороны. Если он не пел французские детские песенки, то прослушивал выученные мною французские слова, а в этом я действительно нуждалась. Хотя последнюю контрольную работу я и написала на тройку, но моя устная успеваемость была всё ещё низкой, как обычно говорила госпожа Дангел.

На всякий случай я всё-таки подошла к двери ванной и внимательно прислушалась. Нет вода не бежала. А посмотрев в замочную скважину, я убедилась в том, что свет не включен. Где только Леандера носило?

– Молодая барышня!
– Я резко вздрогнула и при этом ударилась лбом о ручку двери.

– Ой!
– Я обернулась. Мама стояла в коридоре, уперев руки в бока, а её волосы запутанно-вьющиеся, как всегда, когда она сердилась. Она посмотрела на меня пристально. В такие моменты мама казалось мне скалой, которую даже самые сильные волны не смогут поколебать.

Мама высокая женщина с очень широкими плечами и совершенно безумной страстью к макияжу и розовому цвету. Это должно быть было связано с её прошлым, когда она метала диски.

– Компенсация. Чистая компенсация, - всегда бормотал папа, когда мама снова красила одну из его мёртвых бабулек, как будто той нужно было идти на модный конкурс. Хотя я точно не знала, что значило слово компенсация, но мама должна была всем и каждому доказывать, что она была женщиной. И, к сожалению, она хотела при всех подходящих случаях убедить меня повторять за ней.

Но теперь не такой случай. Сейчас будут неприятности. Однако сегодня я действительно ещё ничего не натворила. По крайней мере, я ничего такого не помнила. Я даже не обманывала. Я потёрла себе лоб и посмотрела на неё, гадая.

– Блин, мама, не пугай меня так!

– Пойдём со мной, - приказала она коротко. Пожав плечами, я последовала за ней. Энергичными шагами она промаршировала по коридору вниз до двери комнатки для стирки.

– Ты можешь мне это объяснить, дорогая Люси?
– спросила она строго.

– Что?

Мама церемонно указала на дверь, что у неё выглядело так, будто она хотела убить рой мух в воздухе одним махом.

– Убедись сама и объясни мне это!
– Я открыла дверь и в тот же момент вскрикнула от испуга. Леандер сидел голый, скрестив ноги, на работающей стиральной машинке и листал мамин космополит. Когда он увидел меня, то бросил журнал и широко мне улыбнулся. Слава Богу, вокруг бёдер он обмотался полотенцем. Журнал, прошелестев, упал на пол. В стиральной машинке угрожающе загрохотало.

Мама протиснулась мимо меня и раздражённо подняла журнал. Леандер быстро убрал ноги в сторону, чтобы мама не ударилась о них лицом. Полотенце соскользнуло с его бёдер. Я закрыла глаза рукой. Я не хотела ничего этого видеть.

– Люси!? Что с тобой?
– спросила мама раздражённо.
– Ты можешь мне объяснить, что здесь происходит? Во всяком случае, это не моя одежда там внутри и не твоя.

– Убирайся, - сказала я тихо. Конечно, я имела в виду Леандера. Но мама Леандера не видела.

– Люси, теперь ты совсем разозлила меня!
– заорала мама.
– Как ты со мной разговариваешь? Со мной так не пройдёт, моя барышня.

Леандер невозмутимо слез с еще сильнее грохочущей стиральной машинки. Быстро я отпрыгнула от двери и толкнула маму в сторону. Леандер неторопливо прошествовал мимо нас в коридор, насвистывая Sur le pont d’Avignon. Голышом. Я снова убрала руку от глаз и с облегчением вздохнула.

В стиральной машинке так сильно загрохотало, что барабан приостановился. Я увидела, как к покрытой пеной стеклянной двери, прижались подошвы двух изношенных ботинок. Между ними были зажаты джинсы, кожаная жилетка и что-то белое. Этот проклятый идиот действительно засунул свою одежду в стиральную машинку. Вместе с обувью.

– Извини мама, но - гм, это вещи Сердана ... и ...
– Значит всё-таки день не без лжи.

– Сердана?
– спросила мама недоверчиво.

– Дааа ... у них дома сломалась стиральная машинка, а ты же знаешь у него пять братьев и сестёр ...
– У него было только трое, но теперь это не имело значения. Мне нужно было смягчить мамино сердце.
– Его мать хотела постирать у соседей, но они не дружелюбно относятся к иностранцам. Так что ей пришлось со всеми вещами ехать к родственникам на электричке в другой конец города.

– Существуют прачечные, Люси. Мы живём в большом городе. В каждом большом городе есть прачечные.

– За это нужно платить! Пойми мама, сейчас Рождество, а семья Сердана так или иначе бедная.
– Отец Сердана был профессором в институте, ну да ладно. Этого мама не знала, и я надеялась, никогда об этом не узнает.
– Я думала, сделаю что-нибудь хорошее, чтобы он мог хотя бы на праздники одеть что-то чистое.

– А турки вообще празднуют Рождество?
– Я понятия не имела, праздновал ли Сердан Рождество. В большинстве случаев казалось, будто он никогда ничего не праздновал. Даже своё день рождения.

– Конечно же, они празднуют Рождество, о чём ты думаешь?
– возразила я так уверенно, как только возможно. Мне это удалось хорошо, потому что я была ужасно рада, что Леандера больше не было рядом с нами.
– Родители Сердана уже давно живут в Германии.
– По крайней мере, это соответствовало истине.

– Ну, ладно, в виде исключения, - пробормотала мама, после того, как наклонила голову на бок подумала.
– Ты права. Сейчас Рождество, а в Рождество мы должны делать добро. Но Люси, тем не менее, в стиральную машинку не забрасывают обувь.

Ладно, отличное ключевое слово. Этот вечер может быть можно ещё спасти.

– А как же правильно стирать? Я ведь совсем не знаю. Я ещё никогда этого не делала. Ты мне это объяснишь?
– спросила я робко.

После получасовой лекции о температурах стирки, типов смягчителя ткани и их ароматов, преимущества жидкого стирального геля по сравнению с порошком, глажки и сушки, стиральная машина, стуча, закончила свою работу. Мама была счастлива, а я едва могла подавить зевоту. Урок этики у господина Зауэр и то был более захватывающим. Я открыла барабан, вытащила мокрую одежду Леандера и его полностью потрёпанные ботинки и позволила маме продиктовать, как нужно вешать вещи.