Невероятные будни доктора Данилова: от интерна до акушера
Шрифт:
— А если он мне поверит? — волновалась Валя. — И будет ждать ребенка?
— Твое счастье! Скажешь, что ошиблась, а через месяц залетишь от него по-настоящему. Но так ты хотя бы будешь в нем уверена!
— Я и так в нем уверена! — обиделась Валя. — Без всяких проверок…
— Зря! — от избытка чувств Лена хлопнула ладонью по столу. — Послушай меня, я уж с мужиками наобламывалась…
Увидев входящего в диспетчерскую Данилова, напарницы притихли.
— Вы не заболели, доктор? — спросила Котик.
— Уработался, — Данилов положил
— А лучше всего — сначала поженитесь! — вернулась к прерванному разговору Лена.
— Он не хочет, — вздохнула Валя. — Я уже намекала.
— Плохо намекала! Возьми и на его глазах закрути с кем-нибудь роман…
— Зачем, чтобы он обиделся и бросил меня? — от одной только мысли об этом, Валя покраснела. — И потом мне, кроме него, никто не нравится.
— А Данилов? — Лена хитро прищурилась.
В глубине души она сама симпатизировала Данилову.
— Дани-и-илов?! — протянула Валя. — Ну уж нет. Хороший мужик, но больно уж закрытый. Весь в себе, как в броне.
— Хорошие мужики все такие, — возразила Лена. — Только придурки, вроде Жгутикова, живут с душой нараспашку. И то только на первый взгляд.
Среди дам шестьдесят второй подстанции Лена слыла знатоком мужчин хотя бы потому, что она, в свои двадцать восемь лет, успела трижды побывать замужем и находилась в активном поиске четвертой жертвы.
Именно что жертвы — в другом качестве Лена мужей не рассматривала.
От первого мужа она получила московскую прописку и нестандартную фамилию, от второго — комнату в Коломне, а третий в течение трех лет спонсировал Ленино заочное обучение на психолога. Учиться предстояло еще два года, потом следовало найти хорошую, денежную, работу, поэтому четвертый муж был жизненно необходим.
Выпитая наспех чашка кофе — и снова наладонник позвал в дорогу. «Авто» на девятом километре МКАД, двое пострадавших.
Двое пострадавших мирно покуривали возле своих машин в ожидании инспектора ГИБДД, составлявшего акт, сидя в служебной машине. Второй служивый, не желая терять даром драгоценного служебного времени, остановил проезжавший мимо черный «шевроле» и проверял документы у водителя.
На подъехавшую «скорую» никто из четверых не обратил ни малейшего внимания.
— А мы не вызывали! — радостно сообщил один из водителей, стоило только бригаде вылезти из машины.
— Мы в полном порядке! — подтвердил второй.
— Травм, ушибов и всего такого нет? — спросила Вера.
— Только у тачек! — первый водитель кивнул на неудачно соприкоснувшиеся боками автомобили.
Капитан, сидевший в машине, оторвался от своего занятия, высунулся в окно и поинтересовался у Данилова:
— Зачем приехали?
— Вызывали же! — ответил Данилов.
— Это, наверное, с «ноль два» вам вызов сделали, — высказал догадку капитан и вернулся к своему занятию…
Последний вызов оказался простым и несложным — к нестарому еще мужчине с остеохондрозом поясничного отдела позвоночника. Обезболивающий
«Вот и все», — сказал сам себе Данилов, сдавая смену Юре Федулаеву.
Отсидев утреннюю конференцию и даже ответив во время нее на несколько вопросов Лжедмитрия, Данилов переоделся в раздевалке и тут вспомнил, что пакет с водкой и сырками остался в комнате отдыха, за одним из складных кресел. Пришлось вернуться.
В комнате отдыха доктор Чугункин помогал доктору Федулаеву в написании аттестационной работы, необходимой для получения высшей категории.
— Анализ распределения вызовов по часам за сутки показал рост обращений в период с восьми ноль-ноль до девятнадцати ноль-ноль — скобки открываются — то есть во время работы поликлиники — скобки закрываются, что можно связать с неудовлетворительной укомплектованностью — скобки открываются — шестьдесят четыре процента цифрами — скобки закрываются — поликлиник, находящихся в районе обслуживания подстанции, врачебными кадрами…
Чугункин размеренно диктовал, держа в руках несколько листов бумаги, исписанных прыгающим, неразборчивым (настоящим «врачебным») почерком доктора Федулаева, но глядел не в записи, а в потолок.
— Так, а данные у тебя откуда? — спохватился Федулаев. — У меня процентов не было. Где ты их взял?
— С потолка, — честно признался Чугункин. — Никто же проверять не станет. Главное — все правдоподобно.
— Мне как-то неловко… — замялся Федулаев. — Так вот…
— Неловко в валенках гимнастикой заниматься и зонтик в кармане раскрывать! — отрезал Чугункин. — Ты не парься, Юра, я же не динамику распределения вызовов по показаниям тебе диктую, а так — второстепенные показатели. Не делай проблемы из ничего!
— Убедил, — согласился Федулаев, теребя рыжеватую, коротко остриженную бороду.
Спорить с Чугункиным трудно — Евгений Кириллович самый умный и знающий врач на подстанции. Это признают все, даже доктора Бондарь и Сафонов. Чугункин давно мог бы сделать карьеру хоть по административной, хоть по научной линии, но он предпочитает оставаться врачом «скорой помощи». Причину объясняет охотно — нет желания отвечать за других. Ликвидировать чужие косяки, исправлять не свои ошибки (своих ошибок у Чугункина, кажется, не бывает вовсе), отдуваться за грехи подчиненных.
— И вообще — что ты мучаешься, Юра? Возьми да скатай работу у Саркисяна. Она свеженькая, прошлогодняя, вполне подойдет. Все равно все пишут одно и то же.
— Нет, я уж лучше самостоятельно, — ответил Федулаев. — Работа ведь моя. И потом — у меня почти все готово, только с формулировками нелады. Ну не умею я выстраивать длинные гладкие и красивые предложения! Еще в школе, помню, за диктанты получал пятерки, а за изложения и сочинения — трояки…
На появление Данилова коллеги никак не отреагировали. Пришел человек — значит надо. Данилов взял пакет и отправился на кухню.