Невероятные истории. В Тридевятом царстве и другие сказочные повести
Шрифт:
— Почему?
— Потому что света нет и не будет! В городе остановились трамваи и троллейбусы, метрополитен бездействует, ни один поезд не пришёл в столицу и не ушёл из неё. — Премьер-министр повысил голос: — Но этого мало, ваше величество: остановились все фабрики и заводы, закрылись магазины и рестораны! Мы терпим неслыханные убытки!
— Вы сказали «мы», господин премьер?
— Да, ваше величество.
— Будьте любезны, объясните мне, кого вы подразумеваете под этим местоимением?
Он помолчал, не сразу найдя ответ.
— Я полагаю,
— Мой государственный ум, господин премьер-министр, ждёт вашего ответа.
В толпе министров зашептались, очевидно подсказывая премьеру ответ.
— Я полагаю, что «мы» — это народ… — не совсем уверенно сказал премьер-министр. — А первостепенной задачей королевского правительства всегда была забота о народе.
— Итак, из вашего объяснения я поняла, что народ терпит неслыханные убытки из-за этой забастовки.
— Совершенно точно, ваше величество.
— Но почему же народ бастует, господин премьер? Министры опять зашептались.
— Бастуют, ваше величество, электрики и угольщики…
— А разве электрики и угольщики не народ?
— Да простит меня моя королева, но меня сейчас интересует не энциклопедическое определение слова «народ»… Нас всех, ваше величество, беспокоит и удручает другое…
— Что?
— Позвольте мне ответить, ваше величество, — раздался вдруг сипловатый тенорок.
— Я не вижу в темноте, кто у меня попросил слова?
— Министр финансов, — ответил тенорок и возбуждённо продолжал: — Нас удручает то обстоятельство, ваше величество, что забастовка электриков и угольщиков воленс-ноленс [1] ударила по экономике всего государства, по всем отраслям хозяйства. Каждая минута забастовки в диких пропорциях наращивает кредит и в таких же пропорциях уменьшает дебет государства, таким образом баланс…
1
Воленс-ноленс (лат.) — волей-неволей.
— Господин министр, — вдруг перебила его певучим голоском маркиза де Шарман, — а вы бы сказали попроще… Так, мол, и так, ваше величество, я не только министр финансов, но ещё и крупный акционер и каждую минуту теряю на бирже столько-то франков…
— Каждую минуту я лично теряю двенадцать тысяч франков, — с тоской в голосе подтвердил министр финансов.
— Ну вот теперь и понятно ваше беспокойство, — продолжала маркиза, — а то «дебет», «кредит», «баланс»…
— Все мы теряем! — вырвался у кого-то в толпе страдальческий вздох.
— Все! — подхватили хором члены королевского правительства, завздыхали и задвигались во мраке.
— Ваше величество, — оживился премьер-министр, — я не имею удовольствия знать имени дамы…
— Маркиза де Шарман, — сказала королева, незаметно пожимая руку Марго, — наша первая фрейлина и советница.
— Маркиза весьма остроумно, хотя и несколько
— Ах, как я вам сочувствую, господин премьер! — покачала головой королева.
— Смотрите-ка, а за окнами я вижу какой-то свет…
Действительно, окна и стеклянные двери, выходящие в парк, слабо осветились и на стенах и потолке задвигались неровные розовые отсветы.
Маркиза посмотрела в окно.
— Это мой отец… простите, это ваш садовник, ваше величество, сжигает на костре сухие ветки и опавшие листья.
— Как хорошо! — воскликнула королева. — Пойдёмте к свету, господа! Я очень люблю сидеть у костра! Там мы и обсудим вопрос о дебете и кредите и, как говорится, подведём баланс!
— Это прелестно, ваше величество! — сказал повеселевший премьер-министр, предлагая королеве руку, на которую она могла бы опереться. — Я сам иногда люблю убежать от цивилизации и подремать у охотничьего костра. Сразу начинаешь понимать, что ты не очень далеко ушёл от питекантропа.
Двери в парк распахнулись, сразу запахло сыростью и горьковатым дымком.
Королева спустилась по широким ступеням в парк и направилась к костру.
Кто-то принёс кресло, она села в него, протягивая к огню руки и ноги, и обвела взглядом министров, обступивших костёр тесным кольцом. Все они явились во дворец в парадных фраках. И лица их были теперь ясно видны. Вот стоит низенький лысый премьер-министр с твёрдым квадратным подбородком и маленькими глазками, над которыми, как две щётки, вздымаются рыжие брови.
Его жёсткое лицо непроницаемо спокойно… Вот министр финансов… у этого лицо, как у старой бабы, обвисшее и рыхлое, а широко расставленные глаза бегают из стороны в сторону. А вот стоит моложавый министр с усиками, вперив в королеву взгляд, полный подобострастия. Чем-то он похож на герцога де Моллюска. Рядом с ним вытянулся высоченнейший и плечистый мужчина с отвисшими, как у бульдога, щеками и почему-то очень большими мешками под глазами. «Пьяница», — решила Оксана.
Рассматривая эти чужие лица, Оксана опять с тревогой думала о своих друзьях, о доме… Скорей бы ей выбраться отсюда, скорей бы её нашли. Но как подать о себе весть? Что предпринять?..
Костёр весело потрескивал.
— Теперь бы в самый раз испечь в костре картошку! — сказала королева. — Ах, как это вкусно, когда она припахивает дымом!
— Её величество, вероятно, вспоминает весёлые пикники, — рявкнул министр с бульдожьим лицом, радостно выкатывая глаза.
— Вы правы, — улыбнулась королева. — И когда мы садились у костра, то очень часто распевали одну песенку: «Тот не знает наслажденья, кто картошки не едал…»
Министры делали вид, будто им очень весело. Премьер сделал шаг вперёд и протянул королеве бумагу.