Невероятные истории. В Тридевятом царстве и другие сказочные повести
Шрифт:
Это не было чудом, потому что метеориты падали на нашу землю во все века. Во всяком случае Таня, которая родилась в XX веке, сразу догадалась, что на землю упал метеорит. Но диковатые волхвы, разумеется, ничего этого не знали. Они попадали на колени и завыли от страха. Главного волхва отбросило горячим ветром к изваянию Перуна. Фарлаф прижался спиной к идолу и бормотал перекошенными губами:
— То упала звезда! О Перун, спаси мя! То упала звезда!
Раскалённый шар, наполовину вонзившийся в землю, оказался пористым куском металла неправильной формы. Он быстро остывал,
— Фарлаф, — сказала Таня, строго глядя в глаза главного волхва, — это я попросила Перуна, чтобы он бросил с неба звезду на эту гору!
Волхвы, услышав девочку, сжались и перестали выть.
— Лжа! — приходя в себя, глухо воскликнул Фарлаф. — То Перун подал мне знак, чтобы я скорей пролил жертвенную кровь на священный огонь! Я убью вас!
— Ты не убьёшь нас, Фарлаф! Как только ты поднимешь нож, на Перунову гору упадёт столько звёзд, сколько здесь волхвов! И звезды снесут всем вам головы!
Волхвы снова тихонько завыли. Но главный волхв все ещё не сдавался.
— Лжа… Я убью вас…
Он сделал шаг к мальчику.
— Брось нож, Фарлаф! — крикнула Таня.
— Нет, — упрямо твердил кровожадный старец и сделал другой шаг.
— Брось нож!
— Нет, — повторил он, но на этот раз не сдвинулся с места.
— Я считаю до трех, Фарлаф! Если ты не бросишь нож, то по слову «три» ваши головы разлетятся, как щепа!.. Раз!
Волхвы завыли погромче. Кто-то из них жалобно простонал:
— О премудрый жрец! О любимец богов, брось нож!
Фарлаф безмолвствовал. Он раскачивался из стороны в сторону, словно его не держали ноги.
— Два! — твёрдо сказала Таня.
Фарлаф рывком отбросил нож, свалился на колени и закричал изменившимся, тонким, совсем мальчишеским голоском:
— О пощади мя, отроковица!
— Вот так-то лучше! — глубоко вздыхая, проговорила девочка.
Упавшая на гору «звезда» перестала шипеть и дымиться. В розоватом свете рождающегося утра были отчётливо видны её потемневшие поры и бугорки. Волхвы не сводили с неё испуганных глаз.
— А теперь развяжите нас! — сказала Таня.
Но волхвы не успели этого сделать. В утреннем тумане, со всех сторон наползающем на гору, дробно застучали копыта, в серой дымке замелькали всадники, и у самого костра встал на дыбы резко осаженный Олегом конь. Лихой княжеский конь, белый как снег, разгорячённый и похрапывающий от скачки…
Отряд дружинников окружил жертвенную площадку. Последним на гору влетел на резвой буланой лошадке взволнованный Игорь. Таня ахнула про себя: кто бы подумал, что её брат может скакать на коне! Милый Игорек!
— Развяжите их! — спокойно приказал Олег и, указывая на Фарлафа, прибавил: — А этого в кандалы и в темницу! Будет ныне судить его вече!
Олег был очень бледен, но больше ничего не выдавало его волнения. На минуту его взгляд задержался на метеорите.
— Отвезите сей небесный камень в детинец, — сказал он, — сей камень вельми хорошая примета для похода нашего на Киев.
Князь назвал метеорит небесным камнем, а не звездой, так как знал, что звезды с неба не падают. Он был весьма хорошо
ВЕЛЬМИ ВЕЛИКАЯ
Князь Олег торопился выступить в поход: кончался месяц травень [30] , а путь до Киева немалый. Надо бы завершить все ратные дела за лето, пока жарко светит ярило, а короткие дожди и грозы не страшны воинам — только охлаждают разгорячённые тела.
До глубокой ночи заседал в Большой палате совет военачальников. Усталые воеводы докладывали князю о готовности своих отрядов к походу, прихлёбывали из серебряных чаш прохладные напитки, кои то и дело разносили с поклоном княжеские холопы.
30
Травень — Май
Тёзки, два Игоря, и Таня стояли позади Олегова кресла и видели, как воеводы утирают рукавами потные лица. Напитки прохладные, а все одно — жарко. Горят в Большой палате тридцать светильников, от них веет теплом, будто от очага.
В самом углу примостился старый Блюд — новый главный волхв Великого Новгорода. Неотрывно смотрит он на князя Олега, а когда встречается с ним глазами, угодливо улыбается. Никогда не забыть Блюду, как расправилось вече с его предшественником Фарлафом — мороз по коже пробирает! За то, что занёс Фарлаф руку на юного князя, за то, что хотел принести Перуну человеческие жертвы, кои строго-настрого запрещены на Руси, до смерти забили его палачи плетьми. Но старый Блюд знает и другую причину жестокой казни, как знают и все сидящие здесь воеводы. Знают, да только вслух не говорят: слишком часто Фарлаф поступал наперекор княжеской воле, хотел сильнее князя быть! Вот в чём наиглавная причина… Потому и улыбается угодливо князю Олегу волхв Блюд — старая лиса!
Князь Олег поднялся с кресла:
— Братие! Всех вас я выслушал, воеводы смелые! Все ныне проверено и обдумано, готовы щиты и кольчуги, наточены мечи и копья, натянуты луки, припасены стрелы. Стоят на Волхове и Ильмень-озере сотни боевых лодий, кои потащат волоком до Днепра наши вои. Ржат повсюду в Великом Новгороде резвые кони, ждут всадников. Время в поход выступать! — Князь умолк на несколько секунд и покосился на Блюда: — А что о сём думает главный волхв?
Воеводы задвигались, обернули бородатые лица на волхва. В их хитроватых глазах засветились чуть приметные выжидательные усмешки.
Блюд вздрогнул и поднялся, тряся длинной бородой.
— Перун, о княже, указует тебе перстом своим путь на Киев…
Воеводы посмеивались в усы, опустив глаза.
— Да будет так! — сказал князь Олег. — Будем поторапливаться, братие, покуда вражеские видоки не дали знать о планах наших Аскольду и Диру и покуда не знают о сём германцы на западе и хазары на востоке. Могут князья Аскольд и Дир заручиться их помощью. Мыслю я, что возьмём мы киевских князей малой кровью, ратной хитростью. Рано утром, как взойдёт ярило, выходим в поход за Русь великую! За вельми великую Русь от моря Русского до окияна Ледового!