Невероятные путешествия
Шрифт:
На следующий день пришлось отказаться от намерения добираться до Гуаякиля. Плыть в восточном направлении было совершенно невозможно. Ветер и течение Гумбольдта несли плот прямо на север, существовала угроза застрять в районе экваториальных штилей. Единственный выход — возвратиться на первоначальный западный курс и любой ценой постараться починить рули. Если не удастся привести их в действие, можно будет сделать это на Маркизских островах, когда будут пройдены 3000 миль.
Беда никогда не приходит одна. Перестает работать радиопередатчик. Когда в Нью-Джерси его устанавливали специалисты, он работал превосходно; по выходе из Кальяо начал капризничать, в
В предыдущем рейсе на «Семи маленьких сестрах» основной едой мореплавателя была мука из канигуа, замешанная на небольшом количестве воды, — пища, высокоценимая индейцами Анд, живущими высоко в горах, а также тибетскими монахами. Кроме того, он употреблял нерафинированный сахар и вылавливаемых время от времени рыб. На этот раз пища была более разнообразной, хоть безмясной и скромной. Основные продукты — фасоль, рис, чечевица, ячменная и овсяная мука, а также сушеный картофель. Затем супы в порошке, лимонный сок, сушеные оливки, изюм, мед, масло, корабельные сухари для разнообразия, жир для жарения рыбы. Кроме того, наученный горьким опытом предыдущего рейса, когда он неожиданно утратил запасы воды, на этот раз Уиллис взял три деревянные бочки — они были привязаны возле входа в домик, — содержавшие каждая свыше 200 литров воды. Этого запаса могло хватить на долгие месяцы. …Плот плыл на северо-запад. За покрытой первыми пятнами ржавчины кормой оставалась миля за милей. Несколько десятков каждый день. Казалось бы, в сравнении с огромной — в 11 000 миль — протяженностью всей трассы эти отрезки не могли вселять особых надежд. Однако Уиллис, бывалый моряк, хорошо знал, сколь Часто оказывается справедливой восточная поговорка: самая длинная дорога состоит из отдельных, маленьких шагов…
В эти дни Уиллис располагал временем. В свободные минуты, устроившись возле штурвала, он учился играть на губной гармошке. Это помогало скоротать дни, отгоняло черные мысли, которые иногда посещали его, когда неблагоприятные ветры или высокие волны затрудняли плавание. Если погода была плохой, он стоял у штурвала и управлял одной рукой, в другой держа гармошку.
Ночи по-прежнему были холодные, ветреные, докучал дождь. Уиллис мучился со штурвалом, манипулировал килями, возился с парусами…
Наконец «Беспредельный возраст» расстался с холодным течением Гумбольдта и начал входить в зону экваториального течения, которое вместе с пассатами должно было понести его вдоль экватора на запад — к берегам Австралии.
За 25 дней плавания плот, несмотря на плохую погоду, прошел около 1400 миль. Следовательно, среднесуточный пробег был хороший — 56 миль. Это обнадеживало. С другой стороны, после многих попыток Уиллис окончательно потерял надежду отремонтировать рули. Временные крепления служили недолго: как только погода ухудшалась, рули снова выходили из строя. Единственным выходом было управлять плотом с помощью парусов и килей, пользуясь штурвалом лишь изредка, как вспомогательным средством.
Может ли такое плавание быть безопасным и эффективным в конечной фазе путешествия, когда, приближаясь к берегам Австралии, плот вынужден будет обходить десятки островов? Уилли-са одолевали сомнения. Но ему не оставалось ничего другого, как плыть вперед. Волнение в океане все еще не улеглось, и плот тяжело преодолевал волны.
4 августа «Беспредельный возраст» находился, согласно измерениям У ил-лиса, на 99°24' западной долготы и 0°31' южной широты. Всего лишь в 31 миле от экватора! Необходимо было во что бы то ни стало отвести плот южнее, чтобы избежать выхода из зоны экваториального течения и пассатных ветров.
В течение нескольких последующих дней в океане было сильное волнение, и плот испытывал качку на высоких, крутых волнах. В таких условиях невозможно было рассчитывать на скорость более чем 40 миль в сутки. К тому же дул юго-восточный ветер, при котором управлять плотом было особенно трудно, если не позволять ему отклоняться на север.
Каждый день с утра Уиллис обливался морской водой и делал несколько упражнений для расслабления мышц. Одиночество постепенно создавало своеобразное ощущение покоя и отрыва от действительности. Мореплаватель мысленно обращался к давно минувшим годам, вспоминал свою мать, близких, которые уже оставили этот мир…
12 августа небо прояснилось, и Уиллис впервые за 8 дней смог установить положение «Беспредельного возраста» по солнцу. Оно составляло уже 105°11' западной долготы и 2°14' южной широты. Таким образом, в течение этих дней плот продвинулся на запад на 347 миль, делая среднесуточные пробеги в 45 миль.
Забот не убавлялось. Однажды с грохотом, похожим на взрыв, оторвались два киля. По счастью, другие были прикреплены шестью массивными зажимами, выполненными в мастерской военно-морской базы в Кальяо. Прикрученные к палубе, зажимы удерживали кили в отвесном положении. Но Уиллис, видя, какую большую нагрузку испытывают кили, дополнительно воспользовался канатами, укрепившими всю конструкцию.
Имея предостаточно снаряжения, Уиллис мог теперь не только производить текущий ремонт, но и совершенствовать такелаж и парусное вооружение, улучшая тем самым мореходные качества плота, в частности увеличивая скорость. Так он поступил и на этот раз, добавив к основным парусам один из тех, что достались ему чуть ли не даром. Он знал, что это наверняка позволит сократить длительность путешествия. Прежде чем лечь спать, он еще подумал, что второй парус, меньший, сможет использовать в качестве бизани.
Сделав эти изменения, Уиллис впервые с начала рейса почувствовал, что действительно плывет. Ветер умеренной силы посвистывал в такелаже, солнце мягко освещало плот. Мореплаватель радовался не только тому, что наверстывает время, упущенное в первой части путешествия, но, как истинный моряк, и тому, что плывет с полным использованием ветра.
Хорошая погода длилась недолго. Через два дня Уиллис записывает в бортовом журнале: «Океан воистину труден. Нет солнца. Плот так качает, что трудно передвигаться по палубе. Утром было несколько дождевых шквалов. Вода заливает нос и борта. Все еще плыву левым галсом. Сквозь пелену дождя видел несколько больших китов, вспенивавших океан, подобно флотилии подводных лодок…»
Проведя уже 40 дней в океане, мореплаватель чувствует себя хорошо. Каждый день он находит на палубе летающих рыб, каждый день злится из-за неисправности рулей, готовит еду, играет с котами. Наблюдает интересный факт: так же, как Мики в 1954 году, теперь Кики и Аусси каждый день подходят к борту плота и выпивают несколько глотков морской воды, хоть получают, сколько хотят, пресной воды и сгущенного молока. Мореплаватель же, использовав последний лимон, берется за лимонный сок; в первую очередь пойдет сок в бутылках, потом банки — их у него целых три ящика.