Невешайнос и перстень Звездочёта
Шрифт:
– Так дело не пойдёт, – решительно заявил Эм. – Либо лошадь угробим, либо сами потонем. Надо что-то придумать.
Попробовали найти хороший въезд в воду в другом, в третьем месте. На лошади уже не заезжали, а заходили сами, один стоял на берегу, а другой лез в воду, держась для подстраховки за конец вожжей, протянутых ему с берега. Результат бал тот же.
– Придётся делать новые мостки или перетаскивать на новое место старые. Это сколько же времени уйдёт? Весь огород посохнет, – сказал Эм. И вдруг, хлопнув себя по лбу, воскликнул:
– Слушай, а твои волшебные сапоги не помогут?
Надо вам сказать, что с наступлением лета и Эм, и Невешайнос, и все остальные дети ходили босиком. Конечно же, босиком поехали ребята и за водой.
– И я совсем забыл о них, – согласился Тул. – Сейчас сбегаю.
И, не мешкая, он припустился домой. Прибежал обратно уже в сапогах и стоя на воде, как на твёрдой земле, зачерпнул ведро воды. Сапоги держали уверенно, и дело быстро пошло. Вода была тёплая и пахла тиной, но для растений это не имело значения, коровы Клема и Геллона её пили, а коза, которую ещё в прошлом году купил Клем по просьбе Невешайноса, привыкшего к козьему молоку, пить не стала и, брезгливо сморщив нос, с укоризной взглянула на мальчиков, дескать, не стыдно вам предлагать мне, порядочной козе, такую жижу вместо воды?
Сенокос в этом году был тяжёлый: трава была низкая и сухая, косы быстро тупились, и их приходилось то и дело точить. Хорошо ещё, что от прошлого года остался солидный запас сена, а то бы нечем было кормить скот, не говоря о диких животных. Для козы Невешайнос заготовил вместе с малышами целый воз берёзовых веток с листьями.
Незаметно подошло к концу лето. В самом конце августа, как и обещал, приехал Вэн в сопровождении тех же солдат. Свадьбу справили в том же кругу лиц, что и помолвку. Были, правда, на этот раз ещё и дядюшка Теренс с тётушкой Ильдой, а за день до свадьбы король прислал в подарок невесте ожерелье.
На свадьбе, после того, как гости вышли из-за стола и принялись танцевать, а невеста с женихом присели отдохнуть, у Вэна завязался разговор с сударыней Липой. Он уже знал от Ланы и Невешайноса всю историю Звездочёта и поэтому он спросил сударыню Липу, не было ли каких новостей об её отце за время, прошедшее после её рассказа.
– Нет, больше ничего нового не появилось. Да, видимо, уж и не будет. И третье предсказанье египетского чародея так, наверное, и не сбудется.
– А какое предсказание?
– Когда мой отец уезжал от чародея во второй раз, тот сделал отцу три предсказания:
Первое, что отец окажет большую услугу своему королю и стране. Это, как вы знаете, сбылось. Второе, что на склоне лет отец попадёт в неволю, по сравнению с которой пребывание в рабстве у Бен Саллаха покажется ему приятным воспоминанием. Тут мне судить трудно, но в неволю отец, очевидно, попал. И третье. Из этой неволи отца спасёт молодой человек с метками на обеих лопатках и очень длинным именем. «На вашем языке, – сказал чародей, – в этом имени будет двадцать одна буква.»
При этих словах Вэн начал разгибать пальцы, а сударыня Липа с удивлением смотрела на его занятие.
– Сколько? – переспросил Вэн. – двадцать одна?
– Да, а что?
– А знаете ли вы, как зовут нашего Невешайноса?
– Тул.
– А его полное имя?
– А разве это не оно и есть?
– Нет. Его полное имя Гранстулафертонионсий!
– Как, как?
– Гранстулафертонионсий.
Тут уж пришла очередь разгибать пальцы сударыни Липы.
– Только, – обратилась она к Вэну, – не говорите, пожалуйста, об этом Невешайносу. Всё-таки он ещё совсем мальчик. Мне надо подумать, как быть дальше. Да ведь тут может быть и просто совпадение, мало ли на свете разных диковинных имён? А метки на обеих лопатках? Вы видели их?
– Мы с ним купались в озере, но никаких меток, даже простых родинок на его лопатках я не помню, – ответил Вэн. – Имя, наверное, главный признак.
Вэн, конечно, пообещал молчать и, действительно, не сказал об этом разговоре никому, даже своей молодой жене. А сударыня Липа под большим секретом рассказала о предсказании египтянина Клему как самому здесь близкому родственнику Гранстулафертонионсия. Она с трудом выговорила это имя и с опаской взглянула на Клема: вдруг Вэн что-то напутал? Но Клем подтвердил всё. И с испугом поглядел на сударыню Липу, внезапно побелевшую как стена.
– Что с вами? Вам плохо?
– Мне и радостно и страшно: а если это роковое совпадение? И надо ли говорить об этом Тулу? Ведь если это совпадение, то Тул может попасть в лапы Тилюду и пропасть там, как мой бедный отец. Да и жив ли он сейчас? Ведь ему в этом году исполнилось бы 85 лет.
– Конечно, может быть и совпадение, хотя я, например, никогда не слышал такого длинного имени, как у моего племянника.
– А метки на обоих лопатках?
– Меток я не видел, но они могут и появиться. Мне кажется, пока говорить Тулу не следует, но надо как-то помочь ему без опасности пройти через Тилюдию. Если он найдёт волшебный перстень, то обратный путь ему не будет страшен. С перстнем он войдёт в любую темницу в Тилюдии и, если Звездочёт жив, освободит его. Но вот как дойти до дому, да и там ему грозит смерть за самовольное преждевременное возвращение. А ждать ещё два с лишним года до истечения срока – рисковать жизнью Звездочёта. Прямо не знаю, как быть.
– Я думаю, что смогу дать Невешайносу средство обезопасить себя в Тилюдии, но это потребует нескольких месяцев. А домой за перстнем он отправится, если захочет, будущим летом.
– Захочет, конечно, вы же видели, как он загорелся желанием пойти за волшебным перстнем. А уж спасти Звездочёта он почтёт за величайшее счастье. И мы все, чем можем, ему в этом поможем.
– Хорошо, тогда зимой я с ним займусь не только науками (это они будут изучать вместе с Эмом), но и маленьким волшебством внушения.
Так сударыня Липа и Клем заключили союз по подготовке Тула в опасную дорогу. Договорились подготовить ему три комплекта одежды: дворянского юноши, крестьянского парня и молодого купца. О дворянском платье заботу на себя взяла сударыня Липа, остальное должен был подготовить Клем. Правда, с этим они немного поспешили, и Тул дважды вырастал из подготовленной ему одежды, но ни его, ни их вины в этом не было.
После свадьбы молодые пожили у родителей Ланы три дня и утром четвёртого отправились в путешествие на родину Вэна. Как и после помолвки, Вэн взял с собой клетку с почтовыми голубями, Тилюдовцы остались верны себе: карету, в которой ехали молодые, тщательно обыскали на въезде в Тилюдию и на выезде из неё. Правда, за усы солдат на этот раз не дёргали, но каждого по одиночке заводили в караульное помещение и спрашивали, не видел ли он, будучи в Приморском королевстве, опасного преступника по имени Невешайнос. Но, во-первых, Вэн брал с собой только совершенно надёжных людей, на которых он мог положиться как на самого себя; во-вторых, никто из его спутников не считал Невешайноса преступником. Поэтому они с чистым сердцем отвечали, что никакого опасного преступника по имени Невешайнос они не видели.