Невеста была в черном
Шрифт:
Нет, совершенно не нервничала. Собственно говоря, она даже отошла в сторону и попросила, чтобы я обслужил мужчину, которому срочно понадобилась бутылка ржаного виски. Сказала, ей нужно время, чтобы принять решение и сделать выбор.
Неделю спустя Уэнджера вызвал шеф:
— Значит, ты считаешь, что у этих двух дел много общего, так?
— Считаю, что так.
— Ну а в чем же именно?
— Да всего лишь вот в чем: в обоих фигурирует одна и та же неизвестная женщина.
— О нет, тут ты ошибаешься, этого просто не может быть, — подкрепляя слова энергичной жестикуляцией,
Не прослеживается и сходного плана действий или чего-нибудь в этом роде! Одна столкнула с балкона молодого маклера. Другая подсыпала цианистого калия в стакан со спиртным нищему никудышнику в захудалом отеле. Насколько нам известно, оба мужчины не только не знали женщин, которые принесли им смерть, но и никогда не слышали друг о друге. Нет, Уэнджер, я считаю, это два совершенно разных дела…
— Связанных одной убийцей, — настаивал Уэнджер, которого шеф ничуть не убедил. — Налицо два, казалось бы, диаметрально противоположных описания, и я признаю, что возражать — все равно что искушать судьбу. И, несмотря на это, физические различия почти ничего не значат. Разбейте их на группы, и вы увидите, как легко свести их к общему знаменателю.
«Блондинка и рыжеголовая» — любая статистика скажет вам, насколько неуловим этот переход.
«Пять футов и пять и семь дюймов» — если на одной туфли с высокими каблуками, а на другой — без каблуков, это могла быть одна и та же девушка.
«Цвет лица свежий и желтовато-болезненный» — просто слой пудры — и готово.
Различие в окраске глаз может оказаться оптическим обманом благодаря теням для век.
Кажущееся различие в возрасте — это еще одна переменная, равным образом зависящая от внешних атрибутов: одежды, манеры поведения.
Что остается? Акцент? Даже я могу говорить с акцентом, стоит только захотеть.
Важно помнить вот что: ни один из тех, кто видел одну из этих женщин, не видел другую. По каждой из них в отдельности у нас куча свидетелей. Зато у нас нет ни одного свидетеля по обеим сразу. Нет возможности сравнивать. Вот вы говорите, нет никакого сходства в плане действий, но ведь оно во всем! Метод исполнения был действительно различным, это да; однако пусть это не вводит вас в заблуждение. У этих «двух неизвестных» женщин слишком много общего. У обеих отменная, чуть ли не сверхъестественная способность исчезать сразу же после преступления. На это способны единицы, уникумы. Обе выслеживают своих жертв заранее — очевидно, чтобы получше разузнать об их образе жизни и привычках. Одна появилась у квартиры Блисса, когда того не было дома, другая обследовала комнату Митчелла — тоже в его отсутствие. Если это не план, тогда что же это? Говорю вам: в обоих случаях мы имеем дело с одной и той же женщиной.
— Но каков же в таком случае мотив? — возразил шеф. — Не ограбление. Митчелл вечно платил за квартиру с полуторамесячным опозданием. А она купила ложу целиком по три тридцать за место, выбросила на ветер деньги за два места, лишь бы быть уверенной в том, что встретится с ним при благоприятных обстоятельствах. Идеальной версией была бы месть, но… он не знал леди в черном, а она — его. Мотив отыскать мы не в состоянии, и к объяснению, которое обычно используется при отсутствии мотива, мы прибегнуть не можем: она не маньячка. У нее была прекрасная возможность убить эту Ходжис, ведь эта девица из тех самых придурковатых клуш, перед которыми прирожденный убийца просто не в силах устоять. Однако она этого не сделала, более того, постаралась помочь девушке.
— Мотив кроется где-то в прошлом, где-то в очень далеком прошлом, — упрямо настаивал Уэнджер.
— Ты просеял прошлое Блисса чуть ли не день за днем и никакого мотива не обнаружил.
— Значит, я что-то упустил. Это моя вина, мотив тут ни при чем. Он есть, просто я его не увидел.
— Тут мы сталкиваемся еще с одной проблемой. Понимаешь, ведь даже будь эти двое мужчин живы, они и сами не смогли бы пролить свет на то, кто она, почему она это сделала… потому как сами ее не знали и, похоже, никогда прежде не видели.
— Эта мысль взбадривает, — мрачно бросил Уэнджер. — Не могу обещать вам, что решу эту загадку, хоть вы и препоручили дело мне. Могу лишь обещать, что не отступлюсь, пока не добьюсь своего.
Запись Уэнджера о Митчелле (пять месяцев спустя):
Улики:
1 конверт (адрес отпечатан на пробной машинке в зале продажи машинок, без ведома персонала).
1 бутылка из-под арака (куплена в магазине «Глобус»).
1 корешок билета (театр «Элджин», ложа А-1).
Дело не раскрыто.
Часть третья
Морэн
Это было, будто бой-бой-бой тамтамов
В миг, когда на джунгли сумерки падут,
Будто тик-так-так часов напольных,
Что громовой поступью идут…
Глава 1
Женщина
Он по опыту знал, что взрослые всегда задают такие глупые вопросы. Спрашивают, спрашивают… о том, что и младенцу давным-давно известно. Но им непременно надо знать ответ. Особенно когда так хочется заняться чем-нибудь другим, каким-нибудь стоящим делом, хотя бы погонять по тротуару большущий красивый мяч. Вот и эта леди — пристала как репей. Наклонилась над ним, добрая такая и внимательная, а сама не дает ему поиграть.
— Боже, какой большой мячик и такой маленький мальчик!
Ну, любому видно, что мяч — большой. Зачем говорить об этом? Почему бы ей не пойти к себе домой?
— Сколько же тебе годиков?
Для чего ей знать — сколько?
— Пять с плавиной, сколо шесть.
— Подумать только! И чей же ты малыш?
Чей-чей… Зачем ей знать, чей он малыш? Ведь не ее же — с первого взгляда видно.
— Мамочкин и папочкин, — снисходительно промямлил он.
Чей же еще он может быть?
— А как зовут твоего папу, дорогуша?