Невеста Черного Медведя
Шрифт:
– А разве Вам так нужны мои речи и общество, сэр Хэдли? – прямо в глаза спросила я.
Он изумленно посмотрел на меня, но разговор на том и прекратился.
Весь день я не находила себе места, убеждая себя, что не желаю его видеть, но когда в дверь постучали, я бросилась открывать. На пороге стоял Оливер. Не зная чего ожидать от такой переменчивой девушки, как я, он не решался войти, и таким поведением напомнил мне Поля. Я пригласила его, желая, чтобы наш разговор положил конец этой скверной ситуации:
– Элизабет, – мягко заговорил он, – я догадываюсь, что
Я была готова биться об заклад, что сейчас он поведает о своей тайной пассии в этом городе, к которой он, собственно, и ехал сразу. Но я опять не угадала, и была этому несказанно рада.
– Если наше положение Вам кажется таким оскорбительным, я предлагаю обвенчаться в здешней церкви, и не ждать знакомства с моими родственниками в Англии.
И какие тут могут еще быть сомнения!
Однако вместо ответа на свой вопрос барону пришлось терпеть, наверное, самый нудный допрос в своей жизни:
– Женщина в карете, – выдала я короткую фразу.
– Что? Какая женщина? – не понял он.
– Это я у Вас спрашиваю, сэр Хэдли. Полагаю, красивая женщина, которой Вы что-то пишете и от которой возвращаетесь утром.
Оливер на этот раз, действительно, изменился в лице, и то, что я увидела, мне не понравилось.
– Леди Элизабет, это не более чем мужские дела между мной и графом Грейстоком. Не желая тревожить Вас, я отправился к заутрене один, где рассчитывал встретить графа. Он с супругой проявил расположение и пригласил нас с Вами, Элизабет, на ужин. С самого начала я вез ему послание, и он пожелал взять его сегодня же. Потому и подвез меня в своей карете к дому. А уж если граф разрешил супруге взять это письмо в руки, то в том я не вижу своей вины, – барон говорил строго и напористо, что я не посмела поднять на него глаза, – Вы, леди Элизабет Крауфт, на редкость внимательны. А мне бы не хотелось, чтобы впредь это осложняло наши отношения. В дальнейшем я запрещаю Вам подобные расспросы касательно моих дел.
Сказал, как отрезал.
«Ну надо же!» – возмущенно подумала я, но всеже сменила тему разговора. У меня не было причин подозревать его во лжи или измене. Хотя об этом надо было думать перед тем, как соглашаться выходить замуж. Как женщина, я сделала все, чтобы смягчить «послевкусие» ссоры, и перед его уходом мы договорились завтра пойти в церковь вместе.
А утром, выходя к жениху, я решительно наказала себе помалкивать, пока не освоюсь с нравами, царящими в XIV веке. Да и, правда, если Бог дал мне язык, я не обязана болтать.
Меня уже ждала карета, когда я спешила к ней через сад. Возле беседки суетился Поль, собирая по земле исписанные листы, разнесенные ветром. Естественно, я подняла несколько листов, на которые чуть не наступила, и отдала их молодому человеку. Настроение было превосходным, и я пожелала ему доброго утра и хорошей учебы. Поль замер, смотря на меня восхищенными глазами, и тут его прорвало:
– Вы самая удивительная женщина, которую мне только доводилось видеть! Вы не только умны, но и добры, – он завертел головой по сторонам, а потом опять поднял глаза на меня, и в них было столько откровенного восторга, что я просто остолбенела.
– Поль, спасибо, конечно, за комплимент, но все это не к месту.
Но он не замолчал. Напротив, он подскочил ко мне и заговорил о том, что заметил вчера мои натянутые отношения со спутником. То, что мы с ним занимаем разные комнаты и не указали природу наших отношений.
– Из этого я сделал вывод, что он не имеет чести быть Вашим супругом, – выпалил он на смеси французского и английского языков, – Я не знаю, путешествуете Вы с ним по собственному желанию или нет, но я бы хотел предложить Вам остаться здесь со мной. Если Вы не замужем, то Вас ничего не держит. Леди Элизабет, возможно, стоит оставить в прошлом человека, который не ценит Вас по достоинству.
Я с трудом поспевала за его темпом речи, но когда весь смысл этого монолога дошел до меня, я едва не рассмеялась ему в лицо.
– Стоп, подождите, Поль! Я слышала, что французы любвеобильны, но чтоб так сразу…– теперь я не знала, куда себя деть.
– У Вас превосходное образование, мы смогли бы многого добиться вместе, и мой отец сказал, что даст согласие на наш брак.
– Что, уже и отец одобрил?! – тут мне откровенно стало смешно, но ненадолго, – нет, Поль, на меня прошу не рассчитывать в этом деле.
– Пожалуйста, госпожа, подумайте, – не унимался он, – обещаю, что не коснусь вас и пальцем, пока мы не обвенчаемся…
Я уже открыла рот, чтобы приступить к паре отрезвляющих слов, но меня опередили.
– Да как ты осмелился, мальчишка, говорить о подобных вещах с моей невестой? – В нескольких шагах от нас стоял барон Хэдли, и он разворачивал плеть, сжигая глазами испуганного Поля, – тебе не пристало и глаза поднимать на благородную даму! Ты хоть знаешь, что тебе будет за такие крамольные беседы? Я тебя сейчас так разукрашу!
Когда-то я хотела увидеть проявление истинных чувств в Оливере, но определенно – не таких. Когда я встала между женихом и Полем, то сама чуть не попала под плеть. Чтобы я ни говорила Оливеру, он меня не слышал, продолжая угрожать молодому человеку. Оливер вдруг стал абсолютно чужим мне человеком. Неужели мой будущий муж такой и есть, жестокий и надменный воин? Я смотрела на своего избранника, словно видела его впервые, пока он резко не развернулся ко мне:
– А Вас, леди Элизабет, я прошу не забывать, что теперь Вы не безвестная послушница, грехи которой остались за стенами монастыря, а невеста знатного английского барона.
– Какие еще грехи? – возмутилась я.
– Я, признаться, не ожидал, что Вы позволите себе слушать такие речи от первых встречных, это совершенно непозволительно, – меня пугал его тон, но от слова к слову он не менялся, – не давайте мне более повода усомниться в Вас, леди Элизабет!
Оливер продолжал разить своей холодной надменностью, делая мне по-настоящему больно. Впоследствии я пыталась объяснить самой себе, что он просто следует канонам поведения своего времени, но он грубой рукой «прижал» к земле мою парящую от недавнего счастья душу.