Невеста Черного Медведя
Шрифт:
– Я прошу Вас, Элизабет, поговорите со мной. Я должен хоть что-то о Вас узнать, – напирал Оливер.
«Вот упрямый», – подумала я тогда. Мне была отвратительна ложь, но я не виновата, что его век предъявлял иные требования к людям, нежели мой XXI.
Тогда я похлопала ресницами и сдавленно сказала, надеясь хоть на какие-то актерские качества в себе:
– Хорошо, я расскажу Вам страшную тайну. Моя фамилия Крауфт, и я происхожу из знатной семьи с северо-восточных земель Европы, слышали когда-нибудь о славянских княжествах? Значит так, когда-то у меня было все, и я осталась наследницей. Но после смерти родителей мне пришлось сбежать в дальний монастырь,
Я отвернулась и подошла к распахнутому окну, уверенная, что Оливер готов хохотать над этой сценой:
– Сэр Хэдли, я была бы Вам крайне признательна, если бы мы более не затрагивали этой темы. К тому же и рассказчик из меня никудышный…
Оливер приблизился:
– Элизабет, то, что произошло в Вашей жизни, останется навсегда Вашим. К сожалению, я не могу этого изменить, но свыше всего на Свете я желаю стать спутником Вашей дальнейшей жизни. Окажите мне эту честь, леди Элизабет Крауфт.
Ну, что я могла ответить на это! Да, да, тысячу раз да… Но, правда, сказала я это гораздо скромнее, как требовали приличия.
Оливер снял с мизинца своей руки фамильный перстень с сапфиром и надел его на мой средний палец. Да, тот самый, который я в первый раз вернула обратно.
Так состоялась моя помолвка с рыцарем из XIV века.
Далее Оливер рассказал о своих владениях на севере Англии, о том замке, где нам предстояло теперь прожить нашу жизнь, о слугах, о ратниках, о набегах и осадах вражеских отрядов.
Еще он рассказал о своем первом браке. Его первую супругу звали Агнессой Маллет, и она приходилась дочерью виконта Гарольта Маллета, шерифа того округа, где находятся земли барона Хэдли. Она была на последнем месяце беременности, когда замок подвергся осаде. Роды у Агнесс оказались тяжелыми и преждевременными, в результате чего она сама умерла от кровопотери:
– Я до сих пор не могу себе простить, что не нашел способа привезти ей лекаря. Смерть Агнессы и нашего первенца, признаюсь, сильно меня сломила. Мы не прожили вместе и пяти лет, но знали друг друга с детства, – Оливер немного помолчал и продолжил, – зато у меня есть одиннадцатилетняя сестра Анабелла и мать леди Марион Уилмот. Несколько лет назад у матери возникли опасения, что она станет жертвой интриганов, отравивших ее последнего супруга – английского лорда Уилмота. Но я склоняюсь к тому, что его убийство носило чисто политический характер, так как он входил в палату лордов парламента. Это запутанная история, итогом которой стало желание моей матери покинуть свой городской дом и переехать в наш замок под мою защиту.
Я задумалась о том, какая свекровь у меня теперь будет. Оливер же подумал и аккуратно добавил:
– У леди Марион щепетильный характер, но добрая и привязчивая душа.
Барон рассказал о том, что его замок называют Берзхилл, в переводе на русский это означает Медвежья гора. В гербе барона Хэдли был изображен вставший на дыбы черный медведь с острой пикой, и под этим стягом еще в 1096 году французские предки барона вели свои отряды на Святую землю.
Он сидел рядом, держа мою руку – в своей. Я увидела, что из-под рукава его бархатного камзола до фаланги указательного пальца шел старый рубец. Я поинтересовалась, как его свежие раны, не беспокоят ли, не кровоточат? Он ответил, что на груди они уже затянулись, но он продолжает носить повязку с целебной мазью. Однако больше его беспокоит рубленая рана на предплечье, которая сковывает движения левой руки. Я вдруг вспомнила, как касалась его плечей, пока лечила эти страшные раны, и кто бы мог подумать, что все так обернется у нас.
После обеда мы переехали из таверны в дом местного врача, который осмотрел раны Оливера и вынес гордый вердикт – «богатырское здоровье у Вас, барон!» После чего хозяин дома лично пригласил нас отужинать с его семьей.
За столом мужчины обсуждали напряженные политические отношения между Англией и Францией, а мне досталось бессмысленное щебетание Матильды, молоденькой хозяйки дома, его супруги. Она болтала о быстрой смене моды на головные уборы, о самой лучшей портнихе в Сан-Жан-де-Мольен, которая является еще и лучшей ее подругой, о домах знатных семей, диктующих моду в городе, и множестве бытовых мелочей. Но мне это было абсолютно неинтересно, зато когда мужчины заговорили о недавнем морском сражении при Слейссе, я оживилась.
Я изучила историю той эпохи, куда собиралась перемещаться, и, конечно, знала про эти военные действия между Англией и Францией у берегов Фландрии. Я высказала свое мнение относительно удачного стратегического положения английских судов, и указала на некоторые недостатки в организации вражеской армии. И, похоже, произвела впечатление на всех, включая притихшую Матильду.
– Где Вы нашли это сокровище, барон? – шутя, спросил врач.
Я заволновалась, и это не укрылось от внимания двоих мужчин – моего жениха и Поля, старшего сына хозяина дома.
Но Оливер ловко ушел от вопроса о моем происхождении.
Засыпая той ночью, я долго вспоминала карие глаза, приятный, низкий голос Оливера, его взгляды, которые принадлежали мне одной. Но даже, когда он улыбался, в нем чувствовалась сосредоточенность. Оливер был серьезным человеком, с которым, как сказали бы в наше время, играть опасно. Я чувствовала это нутром.
Следующим утром я проснулась рано, и сразу вышла в маленький садик на заднем дворе дома. Для меня стало полной неожиданностью то, что в столь ранний час Оливер уже откуда-то прибыл. Он вышел из чужой кареты, и стремительно направился в дом. Неужели он ночевал в другом месте? Я видела через зарешеченную ограду сада, как мой жених снова появился возле ждавшей его кареты и передал какой-то свиток, обвязанный красной лентой.
«Любовное письмо? Тайная возлюбленная? Ведь послание взяла женская рука из окна кареты…»
То, что теперь Оливер остался в доме, не принесло мне облегчения. Я медленно дошла до маленькой беседки в саду и присела в печальных мыслях. Я даже не заметила, как появился Поль. Он стоял в нерешительности чуть поодаль, и, Бог знает, сколько бы там простоял, если бы я не обернулась, ощутив спиной его пристальный взгляд:
– Госпожа, Вас ищет Ваш… спутник. Да и завтрак уже ждет. Не хотите ли пройти в дом или, быть может, пожелаете еще остаться в саду? Конечно, если можно эти пять деревьев да кусты назвать садом. Вы, верно, привыкли к своим огромным садам или паркам…
– Каким еще паркам, Поль! Нет у меня ни садов, ни парков, – и чувствуя, что начала срываться на невиновном Поле, я сменила тему, – сколько Вам лет, Поль? Вы где-нибудь учитесь?
Оказалось, Поль учится на адвоката и ему восемнадцать лет. Он увлеченно рассказывал о перспективах, которые дает ему эта профессия, когда мы вместе зашли в дом. Барон внимательно посмотрел на нас, но ничего не сказал.
После завтрака Оливер попытался заговорить:
– Вы сегодня крайне молчаливы, леди Элизабет.