Невеста Черного Ворона
Шрифт:
Вскрикиваю, вскакиваю на ноги.
– Нет! – в ужасе всхлипываю я.
Он не понимает.
– Не бойся, я…
– Кольцо! У тебя кольцо Хаддина! Что ты сделал с ним?!
Он опускает руки. Хмурится, облизывает губы. Зажмуривается на мгновенье.
– Я убил его, – говорит, наконец.
Я знала. Знала это с самого начала. Земля качается и уходит из-под ног, все кружится.
Только не так.
Рушится мир… Хаддин! Эрнан, нет!
Отступаю назад.
– Не подходи, – говорю я. – Уходи. Если ты сделаешь хоть шаг, я прыгну
– Не говори глупости, Тиль. Если я уйду, то что будет? Ты останешься здесь одна? И что потом? Замок уже мой. Кого мне прислать за тобой?
У меня нет выхода.
Мне так плохо, так страшно, что я уже не понимаю ничего, все плывет. В глазах совсем темно. Нет выхода. Прости меня, Небесная Мать… Один маленький шаг в сторону, и за моей спиной проем окна. Я чуть приподнимаюсь, сажусь на край. Теперь стоит лишь отклониться назад.
Эрнан стоит у дверей. Нарин. Он всегда был Нарин для меня, как в детстве.
Я вижу панику в его глазах.
– Не надо, Тиль, – тихо говорит он. – Не надо, прошу тебя.
Я вижу, он готов броситься ко мне. За мной.
Он не успеет.
Все это происходит не на самом деле, я не верю… Это сон.
Мой Нарин не сделал бы такого, он не убийца.
– Нет, Тиль!
Я не смогу так жить.
Я наклоняюсь назад.
И падаю в бездну. Словно во сне. Я лечу. Целую вечность. Уже не страшно… Я словно в облаках… Небесная Мать…
И вдруг удар в плечо, так сильно и больно, что я кричу. И реальность возвращается.
Я вишу над пропастью. Вниз головой. Эрнан успел схватить меня за платье. Он держит крепко, но платье уже трещит. Сейчас ткань лопнет, и я…
– Давай руку! Скорей! – кричит он.
Одной рукой он держит за платье, другую протягивает мне. Он высунулся в окно так сильно, что даже не представляю, как держится сам. Еще немного, и мы упадем вместе. Он рычит сквозь зубы.
– Руку! Давай!
Я не хочу… лучше умереть.
– Нет! – кричу я. – Отпусти меня!
– Дура! Я скорее прыгну вместе с тобой!
– Я ненавижу тебя!
Он ругается, рычит.
И каким-то невероятным рывком вытаскивает меня, перехватывает за платье, за плечо, потом за шиворот, за волосы, вытягивает, я слышу треск… и вместе мы падаем на пол.
Он все еще держит меня. Обнимает, вцепившись крепко, словно все еще боясь, что я упаду. Я чувствую его колючую шершавую щеку у своей щеки, его дыхание. Он тяжело дышит, стиснув зубы. И на какое-то мгновение я теряю голову, он кажется мне самым близким человеком во всем мире, самым родным… Но лишь на мгновение. От него резко пахнет кровью. На нем стальная кираса, холодная и жесткая, он придавил мне руку…
Я, наверно, только сейчас понимаю, что случилось. И меня трясет. Я всхлипываю.
– Тихо, тихо, – шепчет он. – Уже все.
– Отпусти! – я дергаюсь назад.
Он послушно отпускает. Поднимается на ноги, но предусмотрительно встает, загораживая окно.
– Ты так сильно боишься меня, Тиль?
– Я ненавижу тебя.
Он кивает.
Я отползаю
Я смотрю на него и не могу понять.
Он прислоняется спиной к стене, он глядит мне в глаза. Молчит.
По моим щекам бегут слезы.
– Ты убил моего брата, – говорю я.
Он кивает. Это глупо отрицать.
– Ты убил их обоих. И Оуэна. Его ты убил тоже? Ему ведь было всего двенадцать лет! Он был ребенком!
Он качает головой. Я вижу, как желваки движутся на его щеках.
– Нет. Я думал, ты мне веришь… – он поджимает губы.
– Ты лжешь. Хаддин видел это. Я не верю тебе… Как я могу верить? Ты захватил мой город, сжег его. Ты захватил замок. Ты отнял у меня все! Ты убийца!
– Да, – холодно говорит он. – Я убийца. Я убил твоего брата, Хаддина, честно, один на один. Я захватил и сжег город. Но Оуэна – нет…
Он смотрит мне в глаза, и в его глазах я вижу лед.
– Честно? – говорю я. – Слышала, ты неуязвим? Тебя невозможно убить? О какой честности ты говоришь тогда?! Что мог сделать Хаддин?
– Что он мог сделать? – Эрнан усмехается, так криво и зло. – Ты думаешь, у него было меньше шансов, чем у меня? Ты действительно не понимаешь? Хаддин… – он не договаривает, скрипит зубами, отворачивается. – Хватит, Тиль, – говорит он, и мне становится страшно. – Хватит, я устал. Мне плевать, что ты думаешь. Можешь думать все, что угодно. Но сейчас ты встанешь и пойдешь со мной. Ты нужна мне. И тебе придется смириться. Ты станешь моей женой и сядешь на трон рядом со мной. И сегодня вечером ты будешь сидеть рядом со мной на пиру в Небесном Чертоге и принимать поздравления. Вставай.
Я чувствую, как все тело холодеет, и ужас сжимается внутри.
– А если я не пойду?
– Если ты не пойдешь, Тиль… Луцилия, если ты не пойдешь по доброй воле, я велю заковать тебя в цепи. И потащу на пир в кандалах. И все равно будет так, как я сказал. У тебя нет выбора. Идем.
Он протягивает мне руку.
И я вижу, как его пальцы дрожат.
– Убийца! – истошно орал Хаддин. – Ты убил его! Ты убил!
Когда я прибежала, Нарина уже схватили. Тогда еще его звали Нарин, а не Эрнан, я и подумать не могла, кто он на самом деле.
Они с Хаддином стреляли во дворе из арбалета. Хаддин стрелял, а Нарин бегал за стрелами. Учебными, с тупым концом. Да и арбалет у них был почти игрушечным, легким, из которого никого нельзя убить даже с двадцати шагов. Я никогда не понимала этой забавы, тем более что Хаддин был уже взрослым, ему было шестнадцать.
Но сейчас у ног Нарина лежал настоящий боевой арбалет.
А там, в кустах на другой стороне двора… Оуэн? Я даже не сразу поняла, что случилось. Не сразу поверила.
– Убийца! – орал Хаддин.