Невеста Данкена
Шрифт:
Он наклонился, чтобы поднять багаж, все еще держа свою ладонь на ее руке. Она была чистой, ходячей провокацией, полностью неподходящей для жизни на ранчо, но каждый мужской гормон в нем звенел, издавая аварийные сигналы. Она просто собиралась провести здесь день; так почему бы ему не насладиться ее пребыванием? Это было бы нечто вроде последнего броска перед тем, как он остепенится с кем-то, кто лучше подготовлен к работе, а работа будет. Ранчо требовало тяжелого труда, а по Маделин Паттерсон нельзя сказать, что она когда-либо сталкивалась с этим понятием.
Тем не менее, прямо сейчас, он не возражал, потому что она была столь
Его ладонь естественным образом переместилась с ее руки на спину, пока он выводил ее из терминала. Не торопясь, он начал очаровывать ее, так же, как когда-то делал с женщинами столь же легко, как улыбался. Те дни давно прошли, но ощущения остались. Она, слава Богу, болтала с легкостью, задавая вопросы о Монтане, и он так же легко отвечал на них, позволяя ей расслабиться и почувствовать себя комфортно, все это время изучая выражение ее лица.
Строго говоря, она была просто симпатичной, но ее лицо освещалось такой живостью, которая делала ее потрясающе привлекательной. Ее нос имел незначительную горбинку и был лишь чуточку изогнут. Легкая россыпь веснушек покрывала переносицу и рассеивалась по изящно высеченным скулам. Скулы мирового класса, точно так же, как и ее ноги. Губы были не полными, но широкими и подвижными, как будто она всегда готова улыбнуться. А глаза – самыми серыми глазами, которые он когда-либо видел. Они казались спокойными и сонными, однако, при более близком изучении, обнаруживали внимательность и остроумие, хотя он не понимал, что она могла найти столь забавным.
Если бы он встретил ее до своего поганого брака и гибельного развода, то вцепился бы в нее мертвой хваткой и, ей Богу ,заполучил бы. Одна лишь мысль об этих ногах, обернутых вокруг его талии, доводила его до мгновенного и неприличного возбуждения. Тем не менее, он ни за что не позволит своим яйцам впутать его в еще один неподходящий брак. Он знал, чего хотел от жены, а в Маделин этого не было. Глядя на нее, нельзя было сказать, что она когда-либо хотя бы видела кастрированного бычка.
Но сей факт ни на йоту не уменьшал его физический отклик на нее. Его влекло ко многим женщинам с первого взгляда, но не так, не как удар в живот. Это не было просто притяжением, умеренным словом, описывающим умеренный интерес; это было сильное и мучительное чувство, затопляющее его тело жаром, заставляющее его становиться твердым даже притом, что он был чертовски уверен, что не хотел этого здесь, посреди аэропорта. Его руки действительно болели от желания прикоснуться к ней, чтобы ласкать ее грудь и бедра, слепо исследуя их плавные изгибы.
Он почувствовал болезненный приступ сожаления, что она была настолько неуместной, настолько всецело неподходящей для его целей. Шагая рядом с ней, он видел боковым зрением, как другие мужчины засматривались на нее. Женщины, подобные ей, столь естественно привлекали мужчин, и он желал бы иметь возможность позволить себе удержать ее, но она была слишком дорогой для него. Риз был разорен, но некогда у него водились деньги, он знал, как они выглядели, как пахли, их вкус и соответствие. Они соответствовали Маделин Паттерсон столь же совершенно, как ее шелковистая кожа. Она выглядела стройной и яркой в своем парижском костюме, а духи, подслащенные ее теплой плотью, стоили более двухсот долларов за унцию. Он знал, потому что это был один из его любимых ароматов. Он даже не мог позволить себе покупать ей духи и уж тем более такую одежду.
– Кем вы работаете? – спросил он, когда они вышли на яркий солнечный свет. Те короткие немногословные, написанные ею письма не многое открывали.
Она состроила гримаску, сморщив нос.
– Я работаю в офисе без окон, в компании моего сводного брата и не делаю ничего важного. Это одно из тех рабочих мест, которые создаются для семьи. – Она не сказала ему, что написала заявление об уходе, потому что он мог предположить, что она сделала это, намереваясь остаться в Монтане, а это не имело никакого отношения одно к другому. Но ее участившийся пульс подсказал ей, что, если бы он попросил, она упаковалась бы и приехала к нему так быстро, что он решил бы, будто у нее был свой собственный самолет.
– Вы когда-нибудь были на ранчо? – спросил он, хотя уже знал ответ.
– Нет. – Маделин подняла на него взгляд, ей приходилось делать это, несмотря на восьмисантиметровые каблуки. – Но я действительно умею ездить верхом. – Фактически, она была очень хорошей наездницей, благодаря любезности своей соседки по комнате в колледже Вирджинии, которая была повернута на лошадях.
Он отклонил вероятность какой бы то ни было верховой езды, на которую она, возможно, была способна. Развлекательная верховая езда была очень далека от рабочей, а его лошади, вышколенные и в своем роде столь же ценные, как скаковые, были именно рабочими. Это была лишь еще одна область, в которой она не соответствовала.
Они достигли его грузовика, и он стал наблюдать за ней, проверяя, станет ли она воротить нос от пыльной и избитой машины. Она и глазом не моргнула, только стояла в стороне, пока он открывал дверь и закидывал ее сумку на сиденье. Затем он отступил, давая ей возможность сесть.
Маделин попыталась забраться в машину и обнаружила, что не может. На ее лице отразилось удивленное выражение; а потом, поняв, что ее юбка оказалась слишком узкой, она начала смеяться. Она не могла поднять ноги достаточно высоко, чтобы залезть наверх.
– Чего только женщины не делают ради тщеславия, – произнесла она голосом, полным юмора из-за своей собственной оплошности и начала подтягивать юбку вверх. – Я надела это, потому что хотела хорошо выглядеть, но было бы куда практичнее выбрать брюки.
Горло Риза сжалось, пока он наблюдал, как она задирает юбку, все больше и больше выставляя напоказ стройные бедра. Его пробил жар, вызвав ощущение, будто все тело увеличилось. В голове вспыхнула мысль, что он не выдержит, если она подтянет эту юбку хотя бы еще на сантиметр, и в следующую секунду его руки обернулись вокруг ее талии и подняли Маделин на сиденье. При его резком движении она издала изумленный короткий вскрик и ухватилась за его предплечья, чтобы удержать равновесие.