Невеста для босса. Куплю тебе новую жизнь
Шрифт:
— Чёрт! Ты потерпеть немного можешь? Мы уже почти доехали — поворачивает на меня голову. А у меня в этот момент паника усиливается троекратно.
На дорогу, блин, смотри!!!
Хватаюсь руками за живот, закрываю глаза и начинаю мысленно молиться. Только становится ещё хуже. Потому что как только я зажмуриваюсь, перед глазами тут же встаёт картинка той аварии.
Раннее утро. Пустая трасса. Машка рядом со мной в детском кресле играет в папин телефон. Папа за рулём. Мама сидит рядом с ним, они о чём-то разговаривают и улыбаются. Я вижу их улыбки, когда они смотрят друг на друга. А потом… не пойми откуда взявшийся дальний свет фар бьёт в глаза, ослепляет. Барабанные перепонки разрывает звук автомобильного клаксона. Удар. Кажется даже сейчас я чувствую боль в ногах.
В этот же момент Горский съезжает на обочину и останавливается. Тут же выходит из машины, и, не успеваю я сообразить, как с моей стороны распахивается дверь.
Мужчина сам отстёгивает мой ремень безопасности и, впившись пальцами в мои бёдра, разворачивает к себе лицом.
— Чёрт, что ж ты такая проблемная, Стрельникова? — выдыхает, слегка раздражённо.
А я даже ответить не могу. Сижу и судорожно хватаю ртом воздух, пытаясь успокоиться. Тело как будто ватное. Я его почти не чувствую. Только ощущаю как вибрируют ладони и ступни.
И я не проблемная! До появления в моей жизни этого кобеля я прекрасно всё контролировала! В том числе и свою фобию. Если исключить раздражитель, то всё прекрасно. Это, блин, этот козлиный гонщик во всём виноват. У меня после его появления всё через одно место идёт!
Мужчина тянется через меня к бардачку, достаёт оттуда влажные салфетки, вытаскивает одну и сам протирает мне лицо и шею.
Я даже не сопротивляюсь. Потому что просто не могу. После панической атаки мышцы словно задубевшие. Ужасное, отвратительное состояние.
Его руки ложатся на мои колени и слегка сжимают, а потом Горский вдруг придвигается ближе, и я вздрагиваю от неожиданности, когда мужчина вдруг дует на моё влажное лицо.
— Ну как, полегче становится?
— Вроде… да… Немного… — из-за сжатого горла голос получается хриплым и каким-то сдавленным.
Горский продолжает на меня дуть, и, на удивление, через какое-то время, мне действительно становится легче. У него прохладное дыхание. Кажется, я даже ощущаю мятный привкус у себя во рту…
Со стыдом ловлю себя на том, что мне не хочется, чтобы он останавливался. Пусть дует ещё. На улице так жарко, а его дыхание свежее, прохладное. И я снова чувствую морской запах его парфюма.
Непроизвольно закрываю глаза и вдыхаю полной грудью. Нет, всё-таки пахнет от него обалденно. Меня аромат его одеколона почему-то успокаивает. Может, потому что он морской? Море всегда ассоциировалось у меня со спокойствием и умиротворением. Даже когда его штормит, оно всё равно источает уверенность…
— На, воды попей, — протягивает мне не пойми откуда взявшуюся бутылку минералки, которую я тут же хватаю и делаю несколько жадных глотков.
Прохладная жидкость стекает по горлу, опускается на дно пустого желудка, и меня постепенно начинает отпускать. Трясти перестаёт, чёрные точки перед глазами постепенно рассеиваются, и я, наконец, чётко вижу перед собой лицо Горского. В частности его глаза, впившиеся в моё лицо.
В этот момент в голове почему-то мелькает мысль, что и глаза у него тоже цвета моря. Как раз штормового… как и его одеколон… Боже, у меня от страха поехала крыша…
— И часто тебя так укачивает в машинах? — хмуро меня оглядывает.
— Постоянно, — тут же киваю.
Уж лучше пусть думает, что у меня слабый вестибулярный аппарат, чем считает сумасшедшей истеричкой. Я и сама в курсе, что панические атаки — это психическая проблема. А вот работодателю об этом знать не надо. Я и так чудом на эту работу устроилась. Не хватало ещё вылететь из-за подозрения в неадекватности.
— Понятно, — тянет медленно, продолжая смотреть мне в глаза. — Значит, надо тренировать твою вестибулярку.
Только сейчас до меня почему-то доходит, что Горский так и не убрал руки с моих коленей. Наверно, потому что как раз в этот момент, он начинает медленно вести по ним ладонями вниз и проталкивает большие пальцы под край моей юбки.
— Кирилл Сергеевич, а вы очень сильно хотите доехать до объекта? — спрашиваю как можно спокойнее.
— Странный вопрос, — усмехается, продолжая поглаживать мои колени под юбкой подушечками больших пальцев. — Ну, это моя работа. Так что да, хочу.
— Просто я пытаюсь понять, получится ли у вас это сделать без рук. Я конечно понимаю, что вы опытный гонщик и даже научились удерживать руль коленями. Но всё же, уверены ли вы, что осилите так всю трассу, — опускаю многозначительный взгляд на руки Горского, а потом снова смотрю в его ухмыляющееся лицо.
— Уделала, Елизавета Сергеевна, — усмехается. Ладони с моих ног тут же испаряются, и Горский встаёт с корточек. — Ты как, в себя пришла? Ехать можем?
Чёрт… в себя то я пришла. Только надолго ли? С ужасом думаю о том, что этот шумахер сейчас снова заведёт мотор и весь этот ужас начнётся по-новой…
— Мне… уже лучше. Кажется… — отвечаю уклончиво, прикусив губу.
— Ну вот и отлично. Тогда погнали.
«Погнали». Ну вот зачем он так сказал?! Моё сердце на это слово реагирует толчком адреналина в вены!
Однако, на моё счастье, оставшийся путь, который действительно оказывается недолгим, мужчина едет очень медленно. Даже ни разу никого не обогнав. Не скажу, что от этого поездка становится для меня комфортной. Всё равно очень страшно. Дышать трудно и голова кружится. Но, на медленной скорости хотя бы получается не терять рассудок. Хоть и с трудом.
В машине Горский больше не курит. Видимо, боится что от табачного дыма меня снова укачает…
Весь оставшийся день мы проводим на объектах. Успеваем объехать всего три, но на каждом из них задерживаемся подолгу. Горский надевает на мою голову каску, хотя сам мерами безопасности пренебрегает. Он и в машине, кстати, не пристёгивается. Совсем больной. Всё-таки у некоторых людей инстинкт самосохранения напрочь атрофирован.