Шрифт:
Глава 1
Мрак брызгал через прорези маски, изливаясь настороженной ненавистью. Мрак глянцевый, как смородина на солнце.
Угрожающе свистнула сталь и кончик обоюдоострого лезвия серебряной рыбкой сверкнул сначала у правого, потом у левого виска, заставляя меня поспешно отклониться.
Но я девочка не промах. Лёгкая, вёрткая. Техника боя у меня, без лишней скромности могу сказать, особенная. В свое время повезло с учителем, метаморфом-социопатом, искренне считавшим, что для красоты на
Результатом такого обучения стало то, что драться я категорически не умею. Либо убиваю, либо отхожу в сторону.
Как не старались потом другие учителя, привычка идти к убийству кратчайшим путем у меня так и осталась, въелась в кровь.
Со стороны мы, наверное, смотрелись забавно: огромный могучий волкодав и гибкая ощерившаяся кошка. Кстати, у кошки есть шанс выстоять против пса. Шанс есть всегда и у всех – так меня учили.
Да. У кошки в естественных условиях шанс остаётся, а у моего противника его бы в жизни не было. В естественных условиях он был бы уже мёртв, а мне не пришлось бы так сильно потеть, как сейчас.
С каждым новым выпадом становилось всё сложнее удерживаться в реальности, не переходить грань. Сила вибрировала, пульсировала и рвалась наружу.
Следовало как можно скорее кончать эту канитель. Вот-вот придет неконтролируемая жажда крови.
Бездна!!!
Я сделала ложный выпад, вынуждая напарника парировать удар и, открывшись, позволила ему выбить клинок из моей руки. Меч с обидой свистнул, вонзаясь в землю, возмущено вибрируя.
Прости, дружок. Бывают случаи, когда поражение – меньшее из зол.
– Неплохо, – пророкотал напарник, стаскивая шлем.
– Польщена, – хмыкнула я.
– Слепой Ткач, Одиффэ! – догнала меня Астарэль, явно раздосадованная тем, как я сдала бой. – Зачем ты поддалась?
Я бросила на неё насмешливый взгляд:
– Да так. Жарко стало.
Душевые кабины располагались в самой старой части замка. Плиты и стены рождали гулкое эхо, стоило лишь шевельнуть пальцем. Вода в трубах завывала так, что самая страшная нежить, услышав это, рыдала бы от зависти. Да! Ещё были белые облачка пара, разносимые сквозняком.
Крутанув кран почти до отказа, я встала под душ.
В висках тёмными крыльями пульсировала нерастраченная сила. До боли хотелось крови. Я мучилась от невыполнимого желания: выплеснуть агрессию, а взамен впитать чью-то боль, чью-то жизнь.
Вода лилась горячая. Казалось, ещё чуть-чуть, и на меня прольётся кипяток. Но пульсирующие обжигающие струи были единственным болеутоляющим мне сейчас доступным. Убивать я была не готова. Да и не могла позволить себе этого.
Услышав неясный гул девичьих голосов, я чуть не зарычала. Мне необходимо было побыть одной. В таком состоянии, как сейчас, я опасна и для себя, и для окружающих.
«Слепой Ткач! Принесло же», – подумала я.
– Ну наконец-то хоть кто-то сбил спесь с этой гордячки! – злобное веселье, звеневшее в голосе, грозило перелиться через край.
Ай-яй-яй, Тангарид Фейлэр. Злорадствовать нехорошо.
– Ты
Сомневаюсь, что собеседница Тангарид могла разглядеть его. Лица во время учебных боёв всегда закрывались проволочными щитами.
– Не погрешу против истины, предположив, что Гартрон сегодня получил тысячу благодарностей, да пребудет с ним благословление Двуликих! Я просто в восторге оттого, что эта Чеарровсая шлюшка в кое-то веки была вынуждена лечь на обе лопатки.
– Почему она тебя так бесит, Тан? – полюбопытствовал кто-то из подруг. – Все Чеаррэ – высокомерные ублюдки. Но ты же не встаешь из-за этого на хвост?
– Тангарид так бесится потому, что Эллоиссент, перепихнувшись с ней по-быстренькому, предпочитает вздыхать по своей узаконенной подружке.
Я резко втянула в себя воздух. Перепихнулся с Тангарид?! Очень мило…
Ну, Эллоиссент!..
– Хочешь сказать, тебя, Ваньэс, не раздражает, когда парни западают на этот рыжий овощ? Я ещё могу понять, когда они таращатся на Сиэллу или Астарэль? У последней одна грудь не меньше третьего размера. А вот что они находят в этой рыжей морковке – совершенно не понятно!
– Ну, что находит в ней Эллоиссент как раз ни для кого не секрет. Он – псих, она – психопатка. У них родство душ.
Девчонки засмеялись.
– А на мой взгляд, Эллоиссент – душка. И одевается он классно.
– А ещё глаза у него красивые. А эта Одиффэ действительно гадина. Поделом ей!
Резко отдернув занавеску, я зло глянула на сплетниц.
Девичий гомон стих.
– Одиффэ?..
Я изогнула бровь домиком, сложила руки на груди и смерила неприятельницу взглядом. Коронный жест, позаимствованный у нашего, как выяснилось, общего любовника.
– Хоть прикрылась бы, бесстыдница! – фыркнула мне в лицо новоявленная соперница. – Или собственная неотразимость настолько вскружила голову, что думаешь и нас смутить своими непобедимыми чарами?
Холодное пламя неконтролируемой ярости окатило меня от макушки до пяток – я была голодна, разгорячена боем и разгневана. Словом, я была опасна. Этим жирным перепелкам улепетывать без оглядки нужно, а они тут изощряются, пытаясь подогнать шпильку поострее.
Рука метнулась вперед, смыкаясь на тонкой шее Тангарид. Я всей кожей, каждой мышцей чувствовала, как часто, испуганно бьется её пульс под моими пальцами. Фейлэр вжималась в стену, глядя на меня широко распахнутыми, испуганными глазами.
Желание сомкнуть пальцы, прорывая тонкую преграду её кожи, впитать в себя горячую пенящуюся кровь стало почти непреодолимым. Лань, сладкая, трепещущая лань, так и просящаяся на язык. Вкусная до безумия кровь! И сила. Магически эта дурочка была одарена отнюдь неслабо.
Воцарившаяся тишина вдруг ударила меня по ушам, привела в чувство, возвращая на землю.
Девушки глядели одинаково квадратными глазами.
До меня вдруг дошло, как это должно выглядеть со стороны. Я, совершенно голая, прижимаю к стене хрупкую, тоже почти обнаженную Тангарид, плотоядно облизывая при этом губы.