Невеста для ректора
Шрифт:
Оказалось, именно это он и делал. Подошел, извинился за то, что не смог вырваться раньше, и поблагодарил, что я позаботилась о его дочери.
— Как вы меня нашли? — спросила я растерянно, перед этим сказав ему, что его дочь молодец.
Очень храбрая юная леди.
— Магическая метка, — признался ректор. — Вот здесь.
Протянул руку и… дотронулся до моей левой ключицы. На это я вздрогнула — пусть палец у него был теплым, но после его прикосновения я внезапно поняла, насколько сильно продрогла.
— Надо же! — отозвалась
— Подумал, что в общежитие ты не вернешься, — отозвался он. — Упростил себе задачу. Прогуляемся?
На это я растерянно кивнула, размышляя, искал ли меня Берк Гамильтон из-за своей дочери — потому что я унесла Гретту — или же все-таки хотел увидеть именно меня. С его слов выходило, что последнее, но я не собиралась так быстро в это верить. Слишком уж хорошо все складывалось, вряд ли такое может быть в реальной жизни!
Думая об этом, молча шагала рядом с ним по дорожке. Мы направлялись куда-то… Куда-то направлялись, но явно не в сторону женского общежития.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Берк Гамильтон, нарушив повисшую тишину.
— Со мной все в порядке, — пожала я плечами, — хотя я до сих пор не могу поверить… Не могу принять тот факт, что Эриком завладела Бездна! И еще, мне кажется, — мой голос все же дрогнул, — что Дигби не заслужил подобной смерти.
— Это был уже не Эрик Дигби, — ответил Берк Гамильтон.
Снял свой плащ и накинул мне на плечи, хотя я ни о чем таком не просила. Но внезапно порадовалась теплой материи, все еще хранившей его тепло и его запах.
— Но ты права, Джойлин, он не заслужил подобной смерти, — добавил лорд Гамильтон. — Дигби должен был предстать перед следствием, которое попыталось бы выяснить, как именно он заразился, кто его соратники и где находится разлом с Бездной. Потому что, получается, мы уничтожили их не всех.
— Должен был, — отозвалась я глухо, — только вот лорд Хештем рассудил иначе!.. Зачем он так сделал?! Кто дал ему на это право?!
Потому что, уверена, Хештему ничего за такое не будет!..
— Все значительно сложнее, чем тебе кажется, — качнул головой Берк Гамильтон, — и я в чем-то понимаю своего кузена. Дигби все равно бы ничего не рассказал, и это вылилось бы в очередную бессмысленную попытку…
— Но почему?!
— Потому что маги-отступники слишком сильны и слишком хорошо хранят свои тайны. Ни один менталист не в состоянии пробиться через их защиту и выудить из головы то, о чем они не хотят рассказывать. А они, — усмехнулся, — рассказывать не хотят никогда. Я не одобряю того, что сделал Крейг, но, по большей части, он сберег дознавателям время.
— Разве можно говорить такое?! — выдохнула я.
— Можно, — голос ректора прозвучал резче, чем
— Но лорд Хештем убил беззащитного…
— Он убил мага-отступника, потому что Эрик Дигби свою войну проиграл. Мы от него ничего бы не добились, а он бы уже никогда не стал человеком. Его жизнь закончилась в тот момент, когда он перешел на сторону Отступников.
— Знаю!.. — отозвалась я глухо. Но мне все равно было очень больно.
— Дигби давно сделал свой выбор, и повернуть назад ему было невозможно. Уж и не знаю, в чем оказалась его причина… Возможно, он поверил обещанию заполучить невиданную силу и бесконечный магический резерв, но вместо этого потерял все человеческое, став вместилищем Бездны.
— Но зачем же было его убивать?! — не сдавалась я.
Берк Гамильтон остановился, и я замерла рядом с ним.
— Если бы я отдал Дигби в АЧМ, он бы не прожил и недели. Если бы его забрало королевское правосудие, то, подозреваю, он провел бы остаток своей жизни в Парстоне, — тюрьме для магов-отступников, — закованный в цепи, на дне каменного колодца, отгороженного стенами, блокирующими магию. Там бы он протянул от силы год, может, два. Насколько мне известно, дольше там не живут.
На это я вздрогнула.
— Кошмарные перспективы! — пробормотала, кусая губы.
— Крейг сделал выбор за него. Но… — я почувствовала мимолетное колебание, затем лорд Гамильтон все же произнес: — если бы я был на месте Дигби, то предпочел бы именно такой конец.
На это я застыла с открытым ртом, потому что мне попросту не нашлось, что сказать. Затем все же сделала надо собой усилие и зашагала дальше рядом с ним по дорожке.
Какое-то время мы шли молча. Вернее, я шла, а с моих глаз срывались слезы.
— Ты плачешь, Джой? — внезапно спросил у меня лорд Гамильтон.
В ответ я всхлипнула, не в силах признаться в том, что да, я плачу, или же соврать ему, что нет.
Тут Берк Гамильтон снова остановился и притянул меня к себе. Обнял — я почувствовала его крепкие руки у себя на спине. Не выдержав, прижалась к нему щекой, уткнувшись носом в дорогое сукно его камзола.
— Поплачь, — разрешил он. — Поплачь, и тебе станет легче! А завтра ты поймешь, что жизнь продолжается даже несмотря на то, что сегодня в ней произошло нечто несомненно ужасное.
— Вы говорите это с такой уверенностью!.. — всхлипнула я. — Как вы можете знать?!
— Я говорю с такой уверенностью, Джой, потому что в моей жизни произошло достаточно ужасного. И да, я знаю, о чем идет речь. Но время лечит, как бы банально это ни прозвучало.
Он назвал меня Джой целых два раза, и мне это настолько понравилось, что сердце заколотилось вдвойне быстрее и даже плакать перехотелось. Оказалось, меня вылечило вовсе не время. У меня было другое лекарство, и имя ему — Берк Гамильтон.