Невеста горца

Хауэлл Ханна

– Поэтому он может без помех предаваться своей хандре. Все ясно. Я должна его увидеть.

– Нет. До Диннока несколько часов езды, а тебя серьезно ранили всего два дня назад.

– Рана болезненная, но не слишком серьезная. – Джиллианна жестом остановила Дэрмота, который хотел ей возразить. – Стрела прошла насквозь, но не задела кости. Я не потеряла много крови. Да, мне все еще больно, но с каждым днем боль становится все слабее. Сегодня я чувствую себя намного лучше, чем вчера. Если я буду осторожна и не дам ране открыться, то все будет в порядке.

– Но езда верхом…

– Я могу ехать в повозке.

Дэрмот нахмурился:

– Это

займет больше времени. Не уверен, что ты успеешь обернуться за один день.

– Тогда я останусь в Динноке. Дэрмот, нельзя оставлять Коннора одного в темной камере. Он изведет себя терзаниями и мыслями о том, что всю жизнь прожил рядом с предателем. С момента гибели ваших родителей единственной целью в жизни Коннора были защита и выживание семьи и клана. Нельзя допустить, чтобы он убедил себя, что не справился с этой задачей. Мы все знаем, что это не так, но он этого не понимает. Нужно, чтобы кто-то вбил в его голову немного здравого смысла.

– Ты права, но, может быть, лучше это сделаю я?

Джиллианна покачала головой:

– Нет. Он твой лэрд. Он человек, который вырастил тебя, защищал тебя, ну и так далее. Конечно, ты сможешь поговорить с ним, но в определенный момент у тебя кончатся аргументы. И ты замолчишь и не будешь знать, что сказать. В конце концов ты разозлишься и уйдешь. – Они с Фионой обменялись грустными улыбками.

– Джилли, ты его жена, – напомнил Дэрмот. – Коннор и твой лэрд тоже, причем в большей степени, чем мой.

– Да, так думают многие. Но к счастью, женщины из клана Мюррей думают иначе. Кроме того, будучи его женой, я располагаю такими способами поднять ему настроение, которые недоступны тебе. – Джиллианна весело подмигнула Дэрмоту. Тот усмехнулся, а другие не смогли сдержать смех. – Он не сможет ударить меня, если я вдруг скажу что-то не то.

– Это веский аргумент, – задумчиво пробормотал Дэрмот. – Хорошо, ты можешь ехать. Возьми Фиону, Мосластого и еще двоих. Я с братьями отправлюсь на поиски Мэг. Когда она окажется в наших руках, мы вы трясем из нее всю правду.

– Если вам это не удастся, я добьюсь от нее признания, когда вернусь.

– Мне кажется, я представляю большую угрозу, чем ты.

– Для мужчины или женщины, которые не знают тебя так, как знает Мэг. Ей известно твое слабое место.

– Какое слабое место? – Дэрмот обиделся.

– Она уверена, что ты не сможешь ударить женщину.

– Ох, об этом я и не подумал, – вздохнул Дэрмот. – Но не думаю, что она поверит в то, будто ты сможешь ее ударить.

– Дэрмот, поверь мне, ей придется. Женщина не будет сомневаться в том, что другая женщина без колебаний причинит ей боль, тем более когда дело касается мужчины. Чтобы Мэг еще больше испугалась меня, я позову на помощь Джоан. – Джиллианна рассмеялась, когда увидела, как у всех присутствующих испуганно распахнулись глаза. – И еще одно – выясните, что Коннор делал в течение всего дня. Где он был, в какое время, кто его видел.

– Зачем?

– Мы сможем доказать, что у него просто не было времени и возможности кого-то убить.

– Джиллианна, у тебя потрясающе умная голова.

– Спасибо. А теперь подготовьте повозку. Я отправляюсь к графу и моему опечаленному мужу.

Коннор не поверил своим глазам, когда увидел, кого Питер впустил в его камеру. Он решил, что это видение, явившееся в ответ на его мысли о жене. Джиллианна не могла быть здесь! Она показалась

ему немного бледной, но вполне здоровой. Когда он видел ее в последний раз, она была без сознания и ей вытаскивали из плеча стрелу. Она должна все еще лежать в постели, отдыхать и пить крепкий бульон! Коннор потерял счет времени, но был уверен, что с момента ранения прошло не более трех дней.

– Господи, Коннор, неужели тебе не дали свечей? – удивленно воскликнула Джиллианна. Она прищурилась, что бы получше разглядеть его в полумраке.

– Дали, – равнодушно ответил он и направился к высокому подсвечнику в углу камеры. – Мне кажется, что если я зажгу свечи, ты исчезнешь. Наверное, ты видение, которое возникло у меня из-за обильных возлияний и долгих размышлений.

– Ты хочешь сказать, из-за хандры?

Этот немного хриплый, насмешливый голос мог принадлежать только его жене. Коннор зажег свечи и обернулся: она действительно была бледной, но твердо держалась на ногах, и ее лицо не было искажено гримасой боли. Однако он все еще не мог поверить, что эта маленькая женщина, которую три дня назад ранили в Дейлкладаче, стояла здесь, в Динноке, и насмехалась над ним.

– Почему ты не лежишь в кровати, плача от боли? – спросил Коннор, чувствуя, что его вопрос звучит довольно глупо.

– Потому что мне сказали, что ты хандришь. Я решила приехать и поговорить с тобой. О, вино. Хорошо. – Она налила себе вина и сделала несколько жадных глотков.

Затем она села на стул. Коннор вернулся в свое кресло.

– Теперь мне кажется, что нападение на тебя было всего лишь сном.

– Нет, я и в самом деле ранена. Рана все еще болит, но я быстро поправляюсь. Поэтому Джеймс спокойно отправился в Дублин, чтобы сообщить обо всем, что случилось. Дэрмот хотел отговорить меня от этой поездки, но я сказала ему, что стрела не задела кость, у меня не началось воспаление и я не потеряла много крови. Мне лучше с каждым днем. Рана уже начала затягиваться.

– Но прошло всего три дня!

– Я же говорила тебе, что быстро поправляюсь. В детстве я почти не болела. Моя мать уверена, что это Господь создал меня такой здоровой. – Она развязала тесемки на лифе и приподняла повязку, закрывающую рану. – Видишь? Выглядит уродливо, но она заживает.

Она права, подумал Коннор, разглядывая рану, которая выглядела так, словно ее нанесли неделю назад. На бархатистой и нежной коже Джиллианны она действительно казалась довольно уродливой. Его взгляд скользнул по ее обнаженной груди, и он почувствовал, как напряглось его тело. Коннор снова переключил внимание на рану – веское доказательство его неспособности защитить свою жену. Он встал и подошел к камину. Он хотел Джиллианну, но не чувствовал себя вправе прикоснуться к ней.

Джиллианна нахмурилась. В какой-то момент реакция Коннора на ее полуобнаженное тело была именно той, какой она ожидала. Она не задумывалась над тем, что именно ему нравится, но ее небольшая грудь его возбуждала. Теперь ей придется взять инициативу в свои руки. Коннор был слишком погружен в свои переживания, и, похоже, одними убеждениями его было не пронять. Страсть, решила Джиллианна, окажется более эффективным средством. Однако Коннор проявил непривычную стойкость и старался к ней не подходить. Джиллианна незаметно сняла штанишки и спрятала их в карман своей юбки. Она готовилась использовать любую возможность, чтобы заняться любовью с Коннором, и едва не рассмеялась, представив себе его удивление.