Невеста из тумана
Шрифт:
— А теперь перейдём к главному, дочь. Как ты объяснишь мне то, что ты бросила тяжёлым латунным колокольчиком для вызова слуг в голову моей фаворитке?
Лисия даже растерялась от того, что отец назвал это маленькое происшествие «главным». Она даже не помнила, почему швырнула тот несчастный колокольчик. Просто так.
— Ну… она… Эта горничная была нерасторопна, медлительна… — начала юлить Лисия. — Папа, я не знала, что она твоя новая фаворитка!
— Вот как? Действительно, нерасторопна? В самом деле, медлительна? —
— Она… она… Я не помню… Папа, на самом деле, я нечаянно в неё попала! Просто швырнула колокольчик в раздражении. Мне ужасно надоели эти горничные, что так долго убирались в моей комнате. Они обе ползали везде с тряпками своими, как мухи сонные по весне. Твоя фаворитка как-то сама лоб свой подставила! — начала сбивчиво оправдываться Лисия.
Её голос внезапно стал писклявым от страха, ибо отец смотрел на неё недовольно. Девочка совершенно не привыкла к подобным взглядам отца в свою сторону.
— Сейчас пойдёшь и дашь ей какое-нибудь своё украшение в качестве возмещения за травму.
— Да, папа. — снова закивала Лисия. — Я могу идти?
— Можешь. — отпустил дочь лаэрд.
Она резво поспешила к выходу. Голос отца настиг её, когда девочка уже взялась за дверную ручку.
— Лисия! Я надеюсь, новая фаворитка больше не будет иметь поводов пожаловаться мне на тебя.
— Да, папа, — в который раз пискнула Лисия и, наконец, с облегчением покинула кабинет.
Глава 32.
Самая младшая лаэрита со свитой, состоящей из двух служанок, подошла к нам с Астей, когда мы уже домывали последний на сегодня участок коридора.
От души жалея высеченную напарницу, я заканчивала уборку, в основном, сама, хоть устала страшно и лоб болел. Старшая горничная просто рядом топталась, опираясь на швабру, и ныла.
Бедная Астя, то плакалась мне о том, что годы её старательной службы сегодня, похоже, попали коту под хвост, то слёзно страдала от предположений, что Тоний, её жених, отличный плотник, красавец и состоятельный мастер, теперь скорее всего бросит невесту, ставшую бесприданницей, то протяжно стонала от боли в иссеченной спине.
Слушать это было невыносимо!
Я поначалу ещё пыталась успокоить Астю. Говорила девушке какие-то правильные слова, мол, «ты ни в чём не виновата», «всё образуется», но потом примолкла. Во-первых, напарница меня не слышала. А во-вторых… а вдруг, в самом деле бедную старшую горничную ни за что, ни про что лишат выходного пособия за десять лет? Что-что, а опыт несправедливых наказаний за пару месяцев службы я тут уже приобрела предостаточный. И этого парня, жениха её, я почти не знаю. А если, и правда, бросит?
И такая злость на лаэрда брала, что я работала шваброй, как машина. Ещё немного и, кажется, что половой тряпкой дыру в каменных плитах протёрла бы.
Юную стерву Лисию моя напарница заметила первой. Я не сразу сообразила, почему старшая горничная, вдруг, не обращая внимания на свою больную спину, в панике начала интенсивно елозить тряпкой по уже вымытому и протёртому мною полу.
Получив платок, в качестве компенсации за несправедливую порку, Астя от переизбытка чувств громко расплакалась и принялась горячо благодарить наидобрейшую и наисправедливейшую младшую лаэриту, даже руки ей поцеловала!
Я, вроде бы, понимала чувства напарницы: и вознаграждение за десять лет службы не отнимут, и жених не бросит… Однако, смотреть на происходящее было неприятно.
Отвернулась.
— Эй, ты! — услышала за спиной и полуобернулась. — Это — тебе. На!
Девчонка с высокомерной миной на лице протягивала мне коротенькие жемчужные бусы. Я заметила, что при взгляде на подарок, который предназначался мне, в глазах старшей горничной на миг промелькнула неприкрытая зависть. Или мне показалось?
— Спасибо. Не надо. — я склонилась над ведром и взялась полоскать и отжимать тряпку.
Почему-то была уверена, что противная лаэрита презрительно хмыкнет, сунет бусы себе в карман и уйдёт восвояси, но я ошиблась. Краем глаза заметила, как Лисия сняла со своего пальца колечко, и теперь протягивала его мне вместе с бусами.
— Возьми! Это плата за твою шишку, — раздражённо высказалась девчонка.
— Моя шишка не продаётся. — буркнула ей в ответ. — Поэтому плату за неё не возьму.
И началось…
Лисия перетаскала ко мне, в коридор, наверное, все свои украшения, по очереди. Даже то кольцо, из-за которого Астю высекли, предлагала. Высокомерное выражение на её личике исчезло. Теперь лаэрита уже уговаривала меня принять хоть что-нибудь! Ей почему-то очень нужно было во что бы то ни стало вручить мне какую-нибудь свою побрякушку.
А я упрямо отказывалась. Меня уже серьёзно пугала эта настойчивость. Может, стервочка задумала какую-то гадость против меня?
Мы с Астей давно закончили уборку, а уйти к себе из-за лаэриты никак не могли.
Мне эта канитель порядком надоела! Поэтому, наконец, взамен украшения, которое безуспешно пыталась всучить мне Лисия, я согласилась принять от неё в подарок распоряжение для старшего посудной кладовой Мисая выдать мне всё, что нужно для приготовления мази, и позволить готовить её на кухне, конечно, когда будет свободное время и место.
Не сомневаюсь, что девочка подумала о том, что мне нужно сделать какое-то лекарство для себя. Я её не разубеждала и не врала относительно мази. А что? Разве помадой и румянами не мажут лицо? Помню, как в юности брат так и говорил про мою косметику: «Лизка, убери со стола свои мазилки».