Невеста Коупленда
Шрифт:
– Ноэль прекрасно держится.
– Расскажи мне о ней, – он сел напротив, небольшое напряжение его тела выдавало, как важен для него ответ.
– Я хочу, чтобы ты сам посудил, Саймон,– заметив, что он готов настаивать, она быстро вставила свой вопрос. – Что слышно о Куине? В письмах ты не упоминал о нем. Ты нашел его?
Жесткие линии проступили у рта Саймона.
– Мой сын, похоже, исчез. У него это хорошо получается, если ты помнишь.
Констанс подумала о красивой жене Саймона, которую она встречала однажды,
– Ты узнавал у людей его матери?
– Он не с ними. И ни с каким-либо кораблестроителем в Америке, насколько мне известно.
– Саймон, а как же те люди, с которыми он переписывался по поводу экспериментального корпуса?
– Я связался с ними, но никто ничего не слышал, – властным голосом Саймон поставил на этом окончательную точку, закрывая тему.
– Ты просматривал его бумаги? Возможно, в документах встретятся неизвестные тебе имена.
– Я же сказал тебе, никто не слышал про него. Я проштудировал его бумаги десятки раз, записные книжки, письма. Никто не признается, что знает о его местонахождении.
Беседа прервалась. Констанс поняла, как велика тревога Саймона. А ведь она задала свой вопрос случайно, чтобы поддержать вежливый разговор.
– Что ты думаешь о работе Куина?
– Неубедительно, – отрубил Саймон.
– Это потому, что Куин придумал все сам? – ее упрек был смягчен выражением симпатии на лице.
Саймон покорно вздохнул.
– Ладно, Конни. Я заслуживаю этого. Его работа хороша.
– Понимаю.
– Нет, более чем хороша, и я слишком поспешно отверг ее.
– Ты сделал то, что считал правильным, Саймон.
Он хлопнул себя по ноге.
– Это его проклятая заносчивость вызывает наихудшее во мне. Я думал, что он охотится на диких гусей, вместо того, чтобы приобщаться к делу.
Видя его беспокойство, Констанс перевела разговор о пожаре на мысе Кросс, сорвавший путешествие Саймона весной прошлого года. В письмах он указал, что склад сгорел и что Лука Бейкер, которого подозревали в поджоге, исчез без следа. Теперь он рассказал Констанс о восстановление склада и дока, который был слегка поврежден. Они обсуждали ход работ на мысе Кросс и торговое судно, начатое Саймоном незадолго до отъезда в Англию.
Саймон удивлялся своей странной рассеянности, его ум больше занимала Констанс, чем их беседа. Черт! Она всегда будоражила его. Такая утонченная и неуловимая, такая непохожая на грубых существ, доставлявших ему удовольствие. То были женщины ему под стать, ни одна не выглядела так, словно переломится под весом мужчины.
Он себе лгал! Он, оказывается, привык обманываться по поводу нее. Почему-то хотелось верить, что она холодна и лишена воображения в постели, но ведь он знал, что это не так. Он знал это годы и годы.
Бенджамин Пэйл всегда был крепким мужчиной. В первые дни их дружбы, задолго до его женитьбы на Констанс, он взял молодого Саймона под свое опытное крыло.
Он осознал свои мысли, когда Констанс побледнела, внезапно замолчав, ее губы увлажнились и разомкнулись. Невольная чувственность ее лица воспламенила тлеющие угли желания глубоко внутри Саймона.
Почему он никогда не различал оттенков зеленого в ее глазах? Как изысканный нефрит. И крошечные черточки в уголках глаз. Они не старили лицо, а акцентировали пленительную живость мимики. Она такая маленькая и изысканная, всегда идеально причесанная и одетая. Ему вдруг захотелось увидеть ее не собранной, ее золотисто-каштановые волосы распущенными, а одежду в беспорядке.
Он желает ее, он желал ее много лет, но не признавался в этом себе из преданности Бенджамину Пэйлу. Он наклонился к ней, и она вскочила, как ужаленная.
– Позвольте предложить вам немного бренди.
Чувствуя обжигающий взгляд Саймона на своей шее, она прошла, неуверенно ступая, через гостиную к элегантному шеридановскому столу, на котором стояли несколько хрустальных графинов. Борясь с волнением, она выбрала коньяк и налила его в рюмку, при этом пролив несколько капель. Обнаружив, что позади нее Саймон поднялся со стула, она взяла графин с хересом и щедро плеснула в свою рюмку. Ее сердце зачастило. Она не даст снова одурачить себя! Глубоко вздохнув, она повернулась к нему, с бокалом в каждой руке.
Он стоял рядом с камином, глядя на нее и опираясь локтем о каминную полку. Их глаза встретились. Протянув бокал, она шла к нему медленно, как под гипнозом, не в силах отвести взгляд.
Он принял свой стакан, поставил его на камин, даже не пригубив. Забрал ее рюмку и отправил туда же. Не говоря ни слова, он привлек ее к себе, решительно и сильно обхватив обнаженные плечи. Она чувствовала его лицо все ближе и ближе, а затем его губы утвердились на ее губах.
Она тихо застонала и уступила. Его рот был жестким и требовательным, поцелуй – искусным. Наконец-то она может обнять его.
Затем он целовал ее виски, мягкое местечко у мочки уха, горло. Его волосы оказались у ее губ, и она попробовала их кончиком языка.
Она задрожала от волнения, когда его руки стянули вниз платье, обнажив маленькую грудь. Он касался ее нежно и мягко, сдерживая желание, и ее плоть в ответ мгновенно запылала. Ощущения захватили ее. Он осторожно опрокинул ее на ковер.
Она смутно осознала звук от поворота ключа в замке – он защитил их от вторжения слуг – а затем вернулся к ней, освобождая ее от одежды. Юбки, сорочка – его опытные пальцы легко справились с застежками и завязками.