Невеста младшего брата
Шрифт:
— Да! — Оборачиваюсь лицом к хозяину дома, инстинктивно зажимая мизинец в кулаке.
Пожарский сразу чует неладное.
— Что там? — спрашивает и сверлит прищуренным взглядом мои дрожащие руки.
— Где? — Губы дергаются в глупой улыбке.
— Ива… — Макс с усталым вздохом закатывает глаза, подходя ко мне ближе.
Кожей чувствую его раздражение, но скулить по поводу пореза я точно не собираюсь, как и подчиняться каждой его команде.
Чего он вообще прицепился ко мне? Не
— Ах, вы об этом? — акцентировано разъединяю кулаки, опуская руки по швам. — Так. Ерунда. До свадьбы заживет, — делано усмехаюсь я, вспоминая его наставления, и желание достать Пожарского до печенок выходит на первый план.
— Иванна! — Макс Андреевич рявкает, теряя всякое терпение.
От его тона сердце уходит в пятки, и я невольно сглатываю, но сразу же беру себя в руки.
— Порезалась! — издаю шумный вздох. — Ничего критичного не случилось.
— Покажи.
— Лучше принесите мне перекись.
— Руку покажи, — настойчиво требует.
— И пластырь дайте, — добавляю, не реагируя на его протянутую ладонь. — Дальше я справлюсь сама.
— Не беси меня, в противном случае вызову скорую, и тебя осмотрит врач, — Пожарский понижает голос, чтобы подчеркнуть своё доминирующее положение.
Ещё бы отсосать предложил!
«Какая, к черту, скорая?» — мои глаза расширяются как два огромных блюдца. Вспыхивают азартом.
— Из-за этого? — демонстративно протягиваю к его любопытному носу окровавленный мизинец, вытянув его ногтем вверх.
Андреевич неожиданно застывает, пялясь не на палец, а в мои бессовестные глаза. Как-то нервно сглатывает, а затем напрягает скулы настолько, что под натянутой кожей вздуваются желваки. Мне хочется нервно заржать. Я впервые сожалею, что не порезала средний палец. Вот, блин…
— Если я решу вызвать к тебе врача, значит так и будет. Ясно? — осторожно взяв меня за запястье, внимательно рассматривает порез. — Болит?
О-о-о, бож-ж-же…
Грохнуться перед ним в обморок, что ли? С чего такая забота?
Решил переосмыслить взгляды на жизнь? Ну, окей. Тогда я тоже воспользуюсь ситуацией.
— М-м-м… Очень сильно болит, — выстанываю вялым голосом, изображая страдальческое выражение лица. — Голова так и кружится. И подташнивает. Аж в глазах темнеет. Порезала до кости. Мясо видите, Монстр Андреевич? Лезет наружу. Видите?!
Качнувшись, провоцирую мужчину поймать меня в объятия.
— Мясо, говоришь? — цедит он, сдавливая меня своими стальными ручищами так плотно, что между ребрами возникает резкая боль. Взвизгиваю и замираю вместе с ним.
Глава 29
Макс
Зараза мелкая!
Палец бы ей оторвать, вот тогда бы я увидел мясо.
Какая
И, главное, почему???
Куда подевалась прежняя застенчивая, милая девочка?
Не давая времени опомниться, разворачиваю паршивку спиной к себе. Грубо подталкиваю к раковине, вынуждая Иву лечь грудью на мраморную мойку. Будем «мясо» лечить.
— Актриса погорелого театра, млять… — рычу, вжимаясь в её аппетитную задницу своим пахом.
— Перекись дадите, Монстр Андреевич? — язвит она, звонко хихикая.
От игривых ноток её голоса закипает кровь. Тлеющий азарт в груди вспыхивает с новой силой. Будоражит и заставляет мою крышу потихоньку съезжать.
— У меня есть кое-что получше.
— Кровь неопытных девственниц вы случайно не пьете?
— Предпочитаю на кол их сажать, — выцеживаю, скользя рукой по хрупким спинным позвонкам, а затем мягко обхватываю ладонью девичью шею. Сжимаю под подбородком.
Нервно хохотнув, Ива замирает, почувствовав через боксеры давление моих пальцев на отверстие ануса.
— Что вы… делаете? — сжимается в испуге.
— Выпороть бы тебя, да попа мелкая. Как у воробья колено…
— Нормальная у меня попа! Извращенец… — Девчонка дёргается.
Вдавливаю палец глубже. Желание протиснуться туда членом становится невыносимым.
— Лучше заткнись, — шиплю я, убирая палец от дырочки, чтобы не причинить ей вреда. — Или я сам заткну твой рот.
— Лобстером? — Ива с облегчением вздыхает, но продолжает язвить.
Глупышка, ходит по тонкому льду. Специально нарывается.
— Да уж не креветкой, — произношу обманчиво ровным тоном, не понимая, что на неё нашло.
— Накормите по самое не хочу?
— Не провоцируй меня. Не выдержишь, — предупреждаю, убирая ладонь с её горла.
Отпустив Иванну, достаю из шкафчика найденную бутылку вискаря.
Она, блядь, в своём уме?
Девочку словно подменили.
Решила поупражняться в сарказме?
Откручиваю крышку. Делаю пару глотков из горла, внимательно наблюдая за тем, как вредина выпрямляет спину и проточной водой смывает налипшую на пальцы кровь. Схватив полотенце, прижимает им рану.
Замечаю, как всем телом дрожит.
— Будьте любезны принести извинения моей заднице, — выдает на полном серьёзе, разворачиваясь ко мне лицом. Её щеки залиты румянцем. Губы сжаты. Едва не пыхтит как рассерженный ежик.
— За что? — вопросительно выгибаю бровь, вливая в себя ещё глоток алкоголя.
— За причиненные неудобства! — фыркает, расправляя на попе мои трусы.
— Она у тебя коммуницирует, что ли?
— Не совсем. Немая она. Всё слышит, а послать вас на хрен не может! То есть… В определенный момент не могла!